— Чтобы ты понимал, Тёма, солнце — это как моя мама, только очень высоко. Не знаю, как ты, а я прекрасно помню мягкий мамин бок и вкус тёплого молока...

Шкодик поудобнее улеглась на тулупе и принялась за воспоминания.

— Мне постоянно хотелось быть ближе к маме. Когда всё началось, я дремала, прижавшись к ней. Вдруг меня схватили чужие твёрдые руки, засунули в мешок, в котором ужасно пахло, унесли и бросили на что-то жёсткое и неродное.

Довольно быстро я выбралась из мешка и сразу побежала — не помню, в какую сторону. Я была уверена, что сейчас найду маму и так крепко к ней прижмусь, что никакие руки меня от неё больше не оторвут.

Тут я увидела бегущих детей и решила, что они могут что-то знать про мою маму и помчалась за ними. Мы добежали до скопления больших и маленьких домов, и дети куда-то разом пропали.

Совершенно растерявшись, я села под дерево. Вокруг не было никого, только ветки сочувственно раскачивались надо мной. Дерево тихо что-то напевало, я подняла глаза. Среди листьев то появлялось, то снова пропадало ярко-тёплое, как мамин бок, солнце.

«Нельзя терять его из виду», — подумала я и очень скоро потеряла. Мне стало так холодно, Тёма, что я прижалась к дереву и стала ждать, когда солнце вернётся. И оно вернулось. Я очнулась от его света и какого-то нового запаха. Возле меня стоял бумажный стаканчик с необычной едой.

Вместе с солнцем появились дети и начали играть со мной. Больше всего обо мне заботилась одна девочка: она разложила под деревом какие-то игрушки и всё время укладывала меня с ними спать, но спать я не хотела.

Я быстро поняла, что за солнцем по пятам ходит холодная ночь. Её нужно пережить и дождаться возвращения солнца, а затем и детей. С ними я могла ненадолго забыть даже о маме, а слова, которые они мне говорили, я понимала.

Однажды девочка принесла что-то необыкновенно вкусное и позвала за собой, я этому очень обрадовалась. Её дом был спрятан за высокой калиткой, мы забежали во двор, там было столько запахов, столько всего нового. Девочка взяла меня на руки, показала кому-то из взрослых. Я слышала их голоса, но не смогла разобрать ни слова.

И тут я снова оказалась в чьих-то твёрдых руках, мне застегнули на шее крепкий ремень, который был приделан к цепи. Я страшно разволновалась, но девочка пообещала, что меня никто не обидит, принесла еду и ушла в дом. Солнце тоже ушло. Поесть в этот день я не смогла. Меня будто снова вытряхнули из мешка на что-то жёсткое и неродное.

Наутро девочка немного удивилась, что я ничего не ела, а потом убежала, не позвав за собой. Больше она не говорила со мной, только изредка махала рукой, проходя мимо. Мне молча приносили еду какие-то взрослые молчаливые люди, иногда трепали за ухом, но чаще пинали ногой.

Больше всего хотелось убежать как можно дальше из этого двора, но отстегнуться от цепи было невозможно. Тогда я решила освободиться от жёсткого ошейника. Как только солнце скрывалось за домом, я делала попытку за попыткой выскользнуть из него.

И в одну из ночей мой план сработал. Я тихонько просочилась под калиткой и первым делом решила разыскать то дерево, где впервые узнала про солнце. Возле дерева сидели какие-то люди. Я подкралась ближе и по голосам поняла, что лучше им не показываться. Там пахло, как из того мешка, в котором меня унесли от мамы.

Я побрела на широкую дорогу. По ней с неимоверной скоростью проносились зубастые машины, ослеплявшие холодным светом. Дорога оказалась шершавая, и я шагала по самому краю, не понимая, что делать дальше. Увидев странный домик на обочине, решила заглянуть внутрь. Там стояла скамейка и больше не было ничего. Силы у меня закончились.

Утром даже солнце меня не обрадовало. Я начала вспоминать про миску с едой во дворе, где меня посадили на цепь. Не понимая, что делать дальше, я села смотреть на солнце.

В этот момент возле меня остановилась машина, оттуда вышел человек, присел рядом на корточки и заглянул мне в глаза. Я замерла. Его глаза оказались тёплые, почти как у мамы. Он быстро подхватил меня на руки, начал гладить, о чём-то спрашивать и понёс в свою машину. Я на всякий случай решила, что боюсь, хотя было не страшно. В машине оказался ещё один человек, он всё время разговаривал, но было очень спокойно, я даже уснула.

Когда мы подъехали к невысокому дому, меня занесли внутрь. В доме так приятно пахло, что я не сопротивлялась. Потом зачем-то усадили в корыто, начали тереть и поливать мутной водой от которой чихаешь. Наконец накормили, вдобавок дали молока и уложили возле двери на что-то очень мягкое.

По-моему, это был самый долгий день в моей жизни.

Я до сих пор не понимаю, Тёма, зачем они согласились взять меня в свой дом. Иногда они слегка меня шлёпают по бокам, но это не больно, просто у них такая забава. Или уговаривают съесть кашу, хотя у самих припрятано что-то повкуснее.

У них вообще много странностей. Например, когда возвращаются, радуются как дети, что я их встречаю. Не знаю, что их так веселит, я, наоборот, очень переживаю, когда они уходят и сразу начинаю ждать их возвращения.

Я понимаю, о чём они со мной говорят. На прогулке могут строго сказать: «Шкодик, иди рядом». Почему они меня так называют? Я и так рядом, просто держусь на расстоянии, охраняю. Если их не охранять, они пропадут. Мир такой большой, потеряться в нём очень легко.

Чёрный, как художественный уголь, соседский кот Тёма вовсю зевает, теряя рассказ из виду. Он планировал поесть сметаны и быстро удалиться, а его усадили слушать воспоминания.

Трудно понять все зигзаги судьбы этой рыжей беспокойной натуры с блестящими, как стеклянные шарики глазами.

«Надо будет завтра понаблюдать за солнцем, вдруг оно и правда такое необычное».