— Расскажи! Расскажи, что было дальше! — звонкие детские голоса заглушали стрекот цикад, не давали погрузиться в ленивую послеполуденную дремоту.

Старик вздохнул. Что ещё оставалось делать писцу, чьи глаза уже почти ничего не могли различить, а пальцы едва могли удержать даже плошку для подаяний, не то что писчую палочку? Только развлекать детей историями о былом да надеяться на милосердие их родителей. Возможно, сегодня с ним поделится куском хлеба или миской похлёбки женщина, торгующая горшками на углу. Кажется, он слышал голос её сына среди других.

— Я помню тот день, как будто он был вчера, — тихо начал старик. — Все, кто мог сжимать в руках оружие, были там. Армия людей была так велика, что, стоя на одном её краю, нельзя было разглядеть другой. И напротив нас — она. Подобно горе возвышалась она над морем людей. Семь драконьих голов на длинных шеях по сторонам, а в центре женская фигура. Чрево её было раздуто, разверстое лоно без перерыва извергало всё новые и новые порождения. Крылатые демоны вились вокруг неё подобно туче мошкары, припадали к рекам живительной влаги, истекающей из сосцов на её груди. Она — Праматерь всех живущих! Когда заговорила она, — голос рассказчика зазвучал глухо и мрачно, — наши сердца затрепетали. Голос милосердной матери, корящей беспутных детей своих, посмевших противиться её воле. «Дети мои, — сказала она, — почему вы вышли против меня? Разве не было вам спокойно в моём чреве? Разве не я родила вас в муках? Разве не вскормила вас своим молоком? Почему же вы стоите против меня?» Я чувствовал, как слёзы текут у меня по щекам. Я видел, как рыдают мужи рядом со мной. Ещё немного, клянусь, я бы бросил своё копье и кинулся к ней, чтобы вновь ощутить покой материнской любви, в которой нет тревог, нет страданий... И тогда мы увидели, как в небо поднимается наш предводитель. Стоя на золотой колеснице, запряжённой крылатыми лошадьми, он сиял, словно утренняя звезда на тёмном предрассветном небосклоне. «Разве должен родитель, — воскликнул он, — вставать на пути своих детей?! Разве может ребёнок добиться чего-либо, покоясь в объятиях матери? Такие объятия превращаются в удавку на шее. Уйди с нашей дороги, ибо настало наше время, время людей!» И сердца наши вновь укрепились, закричали мы разом, приветствуя Владыку Небес. Разъярилась тогда богиня. Двинулась она вперёд, драконьи головы изрыгали проклятия на головы неразумных детей её, а вся туча крылатых тварей устремилась следом. Но Владыка Небес, — голос старика возвысился и окреп, он протянул вперёд руку, сжимая кривые от долгой работы пальцы в кулак, — призвал злые северные ветра! Они разогнали крылатую свиту и заполнили драконьи глотки, заставив их замолчать. Они проникли в чрево богини, и Праматерь остановилась, растерянная, ощутив боль внутри себя. Тогда герой метнул стрелу из Небесного Огня и пронзил сердце богини. Когда она рухнула, земля сотряслась так, что никто из нас не смог устоять на ногах. Так завершилась эпоха богов, — старик наставительно поднял палец, — и настало время людей, наше время! Теперь каждый может сам определять свой путь, каждый сам решает, чего добьётся. Жаль только, часть проклятий, изрыгнутых драконьими головами, успели разлететься по миру, оттого и осталась в мире несправедливость, болезни и нищета. Но в наших силах истребить и их, если будем работать все вместе. Помните об этом дети... и не забывайте прославлять великого героя, даровавшего нам свободу!

Он замолчал, чувствуя, как к глотке подбирается кашель, но сдержался, не желая нарушить момент. Дети притихли, старик слышал их возбуждённое дыхание. Да, кажется, это был успех.

Когда вечерняя прохлада опустилась на город, старик вернулся в свою подвальную каморку. Сегодня был удачный день. Расщедрившиеся соседи от души накормили его и даже угостили пивом. И всё же, когда он остался наедине с собой, отгородившись от остального мира занавесью, его губы искривила горькая усмешка. Воровато оглядываясь, он с кряхтением опустился на колени перед своей постелью, порылся в груде тряпок, осторожно извлёк небольшую глиняную пластину. Пальцы прошлись по выдавленному на ней изображению. Семь драконьих голов соединяются в женскую фигуру. Огромное чрево, когда-то породившее мир.

— Прости меня, Великая Матерь! — зашептал он торопливо. — Прости... Позволь нерадивому служителю своему вернуться в Священное Чрево. Я устал от этого нового мира. Свобода? Возможность выбирать судьбу? Разве это не обман для наивных дураков? Разве не стали победители новыми богами? Не в честь ли Владыки Небес, Солнцеликого Героя теперь поют гимны в храмах? Ты оставила нас, недостойных детей своих, и теперь мы обречены брести по жизни в непрестанной войне друг с другом. Прости нас, Праматерь, и верни нам покой в твоих недрах...

Мёртвая богиня молчала.