Красный диск солнца медленно катился к горизонту. Пыльный воздух пронизывали косые лучи, такие плотные и осязаемые, что на них, казалось, можно сыграть, как на струнах. В воздухе ещё пахло раскалённой землёй, но дневной зной успокаивался, разрешая наконец выбраться из укрытий.

Это вечернее время Ийенго особенно любил. Как только яростно палящее солнце смиряло свой гнев, он выходил подремать в тени единственно уцелевшего во всей округе дерева. Старик сидел на ящике, перевёрнутом вверх дном, прижавшись к стволу огромной липы. На его веках трепетали блики, ласковый шелест листвы сливался с голосами играющих неподалёку ребят и скрипом велосипедных педалей. На глазах Ийенго выросло уже не одно поколение детей, отлично знающих, что такое пыльная буря, но никогда не видевших полноводных рек и бушующей зелени у их берегов. Вокруг них на многие километры — истощённая почва. Бурая трава да иссушенный кустарник — всё, что росло на ней.

— Смотрите!

Резкий крик заставил Ийенго открыть глаза и приглядеться. Вдалеке росла точка. А вместе с ней и смутная тревога в груди: ни один из редких визитёров ни разу не привозил хороших новостей.

Спустя несколько минут можно было разглядеть блестящую лакированным корпусом машину, а ещё через две она лихо затормозила у дерева, оставляя в песке глубокие борозды. Из неё выскочил невысокий мужчина в дорогом костюме и пара угрюмых работяг с кислородными трубками.

— Что нужно господам? — Ийенго поднялся, полный дурных предчувствий.

— Это дерево, — неприятно улыбнулся мужчина.

— Это дерево — собственность жителей посёлка, а я — его Хранитель. Право на него...

— Право на него аннулировано! Видишь, старик, видишь? У меня есть разрешение! — приезжий господин сорвался на крик, размахивая какой-то бумагой. — Так что проваливай отсюда! Заводи, ребята! — и он нетерпеливо вскинул руку.

Вокруг собиралась толпа. Ийенго оглядел своих соплеменников: среди них было много совсем молодых людей, уже казавшихся дряхлыми стариками. На измученных лицах проступали пятна солнечных ожогов, кожа цвета придорожной пыли казалась помятой. Никто не пытался остановить крикливого господина в костюме, но Ийенго не осуждал их. Привыкшие к лишениям люди покорно принимают всё, что уготовила им судьба. Но тут даже он понимал, что против этих гостей им нечего поставить.

Зазубренный металл коснулся дерева, разбрызгивая кусочки коры. Хранитель отвернулся, не в силах смотреть на смерть своей любимицы. Скрежет пилы больно отдавался в сердце, но на лице Ийенго не дрогнула ни одна жилка.

— Постойте, нет! Нет!

У дерева появился неожиданный защитник — один из стайки мальчишек бросил свой ржавенький велосипед и выбежал вперёд.

— Мерик, назад! — донёсся из толпы чей-то перепуганный голос, но парнишка будто ничего не слышал.

— Это наше дерево! Уходите отсюда!

На лице господина в костюме появилась гадкая ухмылочка. Он махнул рукой, и пила, поперхнувшись, замолчала.

— Что ты сказал, мальчик? Ну-ка повтори.

— Мы живы только пока у нас есть дерево. У вас — кислородные трубки, купол, а у нас только эта липа. Не троньте её!

— Знаешь ли ты, мальчик, сколько нынче стоит древесина? Дороже тебя, оборванца, и всех вас вместе взятых.

— Не смейте! — Мерик, обезумев, бросился на незваного гостя, но получил удар и упал в песок.

— Будет тебе урок, больше не полезешь в дела взрослых.

Щека Мерика горела, словно от ожога, но он не чувствовал боли. Его глаза застилали слёзы, пока пила прогрызала широкий ствол, а когда крона с глухим ударом рухнула на землю, плач перешёл в рыдания.

Солнце сгорало за горизонтом. Корявые лапы колючих кустов чернели на фоне пока ещё светлой полоски неба, скрашивая одиночество покосившихся домиков. Там, где гордо вздымались ветви вековой липы, теперь только пустота. За несколько минут порубленный ствол загрузили в кузов и увезли прочь.

Рёв двигателя затихал вдали, а свидетели жестокой казни разбредались по своим делам, мрачные и опустошённые. Мерик лежал в пыли, не желая расставаться со своим горем. Если открыть глаза, то всё пропадёт, всё станет реальным. Если хоть раз не увидишь липу, то она больше не появится. Он крепко зажмурился, будто боялся, что её украдут ещё и из его воспоминаний. Он успокаивался, слушая своё дыхание, но боль накатывала очередной волной, и слёзы снова душили его. Потерять липу было всё равно что потерять отца: нет больше сильного и доброго защитника, нет надежды.

На плечо Мерика мягко легла рука.

— Никогда не связывайся с господами из купольных городов, — тихо произнёс Ийенго, помогая ему подняться и отряхнуть одежду. — У них есть деньги, а значит, сила.

— Если быть сильным — значит быть злым, то я хочу быть самым слабым человеком на свете!

— Сила имеет множество воплощений, ты узнал лишь самое уродливое из них. Ты повзрослеешь и поймёшь это. — Ласковый голос Ийенго заставил мальчишку взглянуть на старика. — Вот увидишь, всё наладится.

— Но мы же задохнёмся без дерева!

Старик лишь покачал головой.

— Пойдём, попрощаемся с ним.

Там, где всего час назад мирно дремал Ийенго, валялось несколько обломанных веточек и белела открытая рана спила. Старик наклонился и с нежностью коснулся её. Дерево ещё дышало, отдавая последние капли тепла и жизни.

— Запомни, Мерик, запах настоящего дерева. Вряд ли когда-то снова нам доведётся услышать его. В нём соединились ароматы и земли, и воды, и нагретых на солнце листьев.

Мальчишка встал на колени и приложил руку к шершавой поверхности.

— А я чувствую запах горького мёда, который добывал в степи отец, — сквозь слёзы улыбнулся он.

— Даже после смерти дерево питает нас.

Мерик рукавом утёр нос и резко обнял старика.

— Будет тебе, будет, — Ийенго тихонько гладил мальчишку по голове. — Пойдём, надо, чтобы ты узнал кое-что. Заглянем ко мне?

— Вы приглашаете меня в гости? — Мерик задохнулся от неожиданного счастья. Он будет первым, кому дедушка Ийенго откроет дверь своего жилища.

В наступивших сумерках всё выглядело немного другим. Силуэты домов стали едва различимы, словно ушли вглубь надвигающейся темноты. Мерику не разрешалось так поздно гулять, мать наверняка переживает, но он не мог заставить себя повернуть домой. У него есть шанс узнать какую-то тайну — от такого невозможно отказаться!

— Заходи, дружок, и закрой за собой поплотнее.

Мальчик послушно захлопнул дверь. В полной темноте вспыхнул огонёк и тут же перекочевал в старую лампу. Тени заиграли на стенах, но свет уже добрался до самого дальнего угла. Там, скрывая от любопытных глаз и зноя, старик хранил своё главное сокровище — небольшой росточек нового дерева. Он весь был словно напитан влагой, а яркие листочки тихонько покачивались на сквозняке, струйками пробивавшемся сквозь щели в стенах. Мерику даже показалось, что деревце улыбается ему. От маленького чуда веяло теплом и сладким летом.

Ийенго присел рядом и с улыбкой взглянул на юного гостя.

— Ты вырастешь и станешь Хранителем, Мерик. Ты будешь защищать новое дерево, пока есть силы, и позаботишься о других саженцах. Это наша последняя надежда.