Упруго крутятся педали велосипеда, колёса шелестят по нагретому асфальту. Жаркий полдень остался позади, но зной не торопится уступить место вечерней прохладе.

Шесть часов — наше время. Каждый день ровно в шесть мы встречаемся у фонтана и идём гулять по набережной. Я приезжаю сюда на велосипеде, потому что живу в одной из «сталинок» неподалёку, а Рита едет на трамвае через полгорода, чтобы увидеться со мной. Каждый день, если родители не заставляют её ехать на дачу.

Выезжаю из боковой аллейки к фонтану и останавливаюсь у него. Холодные брызги попадают на волосы, охлаждают разгорячённое лицо. Здесь можно просидеть хоть целый день, но мне нужно дождаться Риту. На часах начало седьмого, она задерживается.

— Привет! Прости, опоздала. Только вернулись с дачи, думала, вообще не успею к тебе сегодня.

Облокотившись руками на свои колени, Рита пытается отдышаться. Короткие пряди падают на лоб, она откидывает их назад и собирает в хвостик с помощью резинки с запястья.

— Пить будешь? — протягиваю ей ещё прохладную бутылку из рюкзака. Подкисленная лимоном вода — именно Рита научила меня так утолять жажду в жару.

— Конечно!

Она забирает бутылку и делает несколько жадных глотков. Садится рядом со мной и прикрывает глаза, остывая после долгой дороги. Брызги фонтана отпечатываются на её футболке. Улыбаюсь, наблюдая за тем, каким спокойным становится её лицо. Рита замечает мой взгляд и лукаво улыбается в ответ. Без слов знает, как я ждал встречи.

— А теперь за мороженым, — командую я.

По тенистой стороне улицы мы бредём к маленькому магазинчику, где продаётся мороженое в вафельных стаканчиках с разными вкусами. Она любит фисташковое, а я — шоколадное. Там оно дешевле, чем в палатках на самой набережной, и моих карманных денег хватит на оба стаканчика.

— Ну что, какие планы у нас сегодня? Прогуляемся или ты снова рисовать? — спрашивает Рита.

— Завтра сдавать рисунок… А у меня пока плохо получается.

— Значит, на то же место?

Возвращаемся к фонтану — и дальше от него пару пролётов вниз по лестнице, к Волге. Там, на выстланном зелёной травой склоне, мы устраиваемся каждый раз, когда мне нужно рисовать. Что поделать, летние курсы в художественной школе. Без них у меня нет шансов на поступление. Бросаю велосипед на газон и расстилаю небольшой плед. Садимся на него и, прижавшись плечом к плечу, некоторое время просто смотрим на воду. Где-то выше и ниже нас кипит жизнь: в кафешках играет музыка, гудят автомобили, ветер доносит обрывки разговоров. Но я отключаюсь от всего этого и наблюдаю за медленным движением белой фигурки прогулочного теплохода. И чувствую, как сам уплываю за ней.

— Знаешь, такое ощущение, что мы здесь одни, — Рита словно читает мои мысли, — как в вакууме. Люди вокруг суетятся, шумят. Мне хотелось бы оказаться на том теплоходе, слушать плеск волн и крики чаек. И плыть по течению.

Её голос становится тише, глаза закрываются. Видимо, дело не только в жаре.

— Кажется, ты засыпаешь, — шутливо толкаю её плечом, а она с трудом поднимает голову, чтобы взглянуть на меня.

— Ага, с этой дачей… Подъём в шесть утра, весь день на солнце. То чеснок копать, то яблоки собирать. То папе со стройкой помочь надо. Умоталась. Скорее бы учебный год, честное слово.

— Ложись ко мне на колени, подремли. Я буду рисовать, это скучно. А ты отдохнёшь хотя бы.

— А не помешаю? — спрашивает Рита, но сама уже устраивается поудобнее. — Кстати, я же привезла яблок! Мама сказала обязательно тебе передать. Возьми в рюкзаке.

Через секунду она уже спит. Аккуратно, чтобы не потревожить, тянусь к её рюкзаку и достаю целый пакет краснобоких яблок. Каждое, как маленькое наливное солнышко.

Открываю скетчбук и принимаюсь зарисовывать всё, что вижу вокруг: лестницу, здание речпорта, ротонду, утопающую в зелени. Страница за страницей уходят на несовершенные линии и неровную штриховку. Всё не то. Если неопытный я вижу ошибки в каждом наброске, то придирчивый преподаватель найдёт их ещё больше.

Со злостью захлопываю скетчбук и разрываю пакет с яблоками — они рассыпаются по траве. Бросить бы это дело! Но родители не позволят. Да и что я ещё могу? Пойти учиться на слесаря, на сантехника? Рита не поймёт. А с моими оценками дорога в вуз закрыта.

Я жую яблоко и думаю о нашем будущем. Главная умница класса и её друг-троечник. Всё, что нас объединяет, — второй ряд, вторая парта. Школа закончится, а дальше? Не одного поля ягоды, как говорит папа. Её ждёт высокий полёт, а меня… Жизнь разбросает в разные стороны. Единственным шансом не упустить её мне кажется творчество. Стать уличным художником, писать картины, сделать её своей музой. Поэтому я буду пытаться снова и снова.

Открываю упрямый альбом и со вздохом берусь за карандаш. Всё вокруг такое знакомое. Кажется, я мог бы нарисовать это с закрытыми глазами. Мог бы, будь у меня талант. Но у меня есть только усердие.

Взгляд падает на разбросанные по траве яблоки. Предзакатное солнце окрашивает позолотой их румяные бока. Лучи играют бликами, превращая спелые плоды в почти библейский сюжет.

На следующие полчаса я забываю обо всём. Рука порхает над листом, словно сама знает, что нужно делать. Её ведёт какое-то чутьё. А в голове у меня всего одна мысль: «Золотые яблоки. Их принесла мне Рита». С момента нашей встречи я во всём чувствую её влияние и присутствие. Даже не зная, что мне нужно, даже спящая — она помогает мне. В этом вся Рита: каждый день превращает мелочи в самые настоящие маленькие чудеса.

Рисунок готов. От серого грифеля на бумаге почему-то светло и спокойно. Словно мои ощущения этого вечера впитались в него: умирающее лето, солнце, её тепло и дыхание. Обязательно покажу ей, когда она проснётся.

На том берегу Волги догорает августовский закат. Лучи ложатся на зеркало реки, образуя светящиеся дорожки. Они кажутся такими крепкими, надёжными. Ступи на них — и они приведут тебя прямиком к заветной мечте. Я мысленно зашагиваю на одну из них и проваливаюсь в холодную воду. Иллюзия рушится, меня выбрасывает в реальность.

Скоро наступит сентябрь. Нас ждёт последний учебный год в школе, а потом… Что потом? Она уедет поступать в МГУ, на психфак. А я останусь в родном городе и буду штурмовать училище искусств. С первого класса я тянулся за ней изо всех сил, но так и не смог достичь её уровня. Не стал отличником и звездой городских олимпиад. Но стал тем, на чьём плече она может дремать в трамвае, кого кормит горячими бутербродами с сыром на переменах и кому улыбается так, что сердце делает кульбиты. Сейчас смотрю на неё — и она прекрасна. Во мне поднимается волна невыразимой нежности, во имя которой я клянусь, что не потеряю нас. Сделаю всё, чтобы таинство наших отношений не растворилось со временем.

Солнечные дорожки утонули в воде, но я больше не боюсь. На нас опустились сумерки, с реки потянуло прохладцей. Жаркие дни и холодные ночи — вот он, август. И наше последнее лето детства. Но я верю, что оно не последнее для нашей любви.