Ко мне ночью возвращается чувство твоего присутствия. Не спрашивай, откуда оно возникает. Я искала причину, её нет. Я жгу костёр, вдыхаю весну, ощущаю тебя. Ночь между нами оседает на яшму гор. Какая разница чем рисовать, если рисуется. Но сейчас пусть бумага остаётся чистой.

Выпью эту весеннюю ночь, как пуэр. Треск горящих веток, закипающая в котелке вода, узоры тающего снега по склонам. Кажется, что не хватит места на бумаге, чтобы это нарисовать. Чувства проходят через мои нервы, чтобы встретиться с твоими глазами. Кладу свой белый листок в огонь, самую скорую на свете доставку писем.

Сижу и вслушиваюсь, как проникают в густую заварку ночи звуки вокруг. Они робеют, и только перекличка собак и хрип мотоцикла упрямо буровят темноту. Но скоро всё стихнет, останется постукивание тающих льдин в реке и шёпот смолистых веток.

А утром кони потянутся к проталинам, на которых ещё не пробилась ни одна травинка, но уже пахнет землёй, нагретой солнцем. А пока пусть спят, прижимая к тёплым своим бокам новорождённых тонконогих жеребят с пёстрыми звёздами на лбу.

Невидимые рампы высвечивают лица, целые галереи сгоревших в той самой войне. Они пришли к моему костру, все вместе, я их ждала. Огонь дервишем медленно кружится, раскинув руки, касаясь сути. Всё громче пульсирует бубен неба. Всё сильнее нарастает варганный гул земли. Наполняется новыми смыслами каждый атом. А я опять теряю сознание.

Всё стихло. Собака поскуливает сквозь сон, фыркают озябшие кобылы. В мягкий войлок неба наконец-то вонзается стрела рассвета. Просыпаются птицы.

Ты перед уходом сказал: «Если не знаешь, что с тобой, побудь у огня. Если теряешь себя, смотри на огонь. Когда собьёшься с пути, возвращайся ко мне».

Возвращаюсь.