Я вытаскивала червяков из луж, сколько себя помню. Если в детстве мы шли с мамой гулять после дождя, она знала, что идти мы будем очень медленно. Со скоростью пятнадцать луж в час. Просто пройти мимо лужи с тонувшими я не могла. Только если меня уносили силой. При этом я ревела и сопротивлялась. Мне было страшно от их бледности, от их распухшего тела или от их резких, извилистых движений в поисках суши.

Когда моему сыну исполнилось три с половиной года, он стал проявлять большой интерес к червякам. А ещё к реинкарнации.

Я помню, он отбил червяка у муравьёв и, помыв его, нёс в сырую землю за сараем. Я подошла и рассказала ему, что всегда спасала червяков. Он сказал, что червяки ему нравятся больше всех других созданий на земле.

Я задумалась, почему грязный, склизкий червяк, к которому боится прикоснуться бо́льшая часть детей, занимает в сердце моего сына такое почётное место. Может, он чувствует их светлую природу? Ведь червяки одни из самых незапятнанных созданий на земле. Они редуценты. Те, кто питается мусором, отходами, перегнившими трупами, всякой разложившейся органикой, всем тем, от чего все другие живые существа воротят нос, и перерабатывают это в начало всех начал — в почву, землю, исток всего живого. Даже на фоне растений, продуцентов, они святые! Ведь растения, хоть и создают питательную базу для живых существ, всё же потребляют питательные вещества земли и могут истощить её. Про консументов я вообще молчу: они вечно кого-то едят, едят живых. Что травоядные, что хищники — один фиг в науке называются консументами. Да, разного порядка, но консументами — убийцами.

А червяки создают. Созидают. Творят. И никого не поедают, не убивают и не истощают. Они только делают хорошее и всё. А ещё они немного живут в раю... В тёплой земле ползают или спят, свернувшись калачиком, и вокруг еда и вода прямо в стенах, в полу, в крыше. Мечта моего детства — съедобное пространство. Знаете, представлять, что вся квартира засыпана жевательным мармеладом, а ты проел себе дорожку, ходишь по ней и из любого кусочка тяпаешь мармелад! Нет, конечно, червяки ищут влагу и отходы. Но когда найдут — в них они в раю. Заслужили. А ещё так классно, когда мама-червяк ползёт, а возле неё, прижавшись к её боку, ползёт малыш-червяк, и так они ползут в своём пространстве в тепле и пище. Прям как внутриутробное развитие.

Я всё это потихоньку рассказывала сыну, когда он спросил:

— Мама, кем ты хочешь стать в следующей жизни?

— Человеком. Мне как-то нравится человеческая жизнь. А ты?

— Я очень хочу стать червяком, но боюсь утонуть в луже, когда летом пойдёт дождь. Мам, а если ты станешь человеком, а я — червяком, — ты вытащишь меня из лужи?

В глазах промелькнули все те червяки, к которым я опоздала: те, кого я вытащила из лужи уже мертвыми, и те, кто остался на соседних улицах, в других городах и частях планеты. Но сын так смотрел на меня. Он очень хотел быть червяком. И ради его самой чистой мечты, ради его глубочайшего внутреннего мира, ради его необычной природы я сказала:

— Конечно, родной. Я вытащу тебя!

А потом меня как молнией пробило, и я добавила:

— Только ты в следующий раз не бойся и всё-таки стань им.

Я клянусь, что не пройду мимо луж летом. И очень надеюсь на Бога. Сделай так, чтобы мы оказались на одной улице, когда летом пойдёт дождь.