Персиков лениво пригладил усы и неспешно поинтересовался:

— Вот скажи мне, Василевский, что ты в ней нашёл?

Жаркое летнее солнышко навевало дремоту, и Василевскому, развалившемуся на крыше сарайчика, невмоготу было говорить, но всё же приятельские чувства обязывали, и, приоткрыв один глаз, он буркнул:

— А чё?

— А ничё! — фыркнул Персиков насмешливо. — Ты глянь на неё... Ну блондинка блондинкой же, даром что рыжая.

Василевский прищурился в указанном направлении. Алевтина затеяла попить чайку в беседке и неожиданно для себя столкнулась с местными осами, решившими посягнуть на блюдце с вареньем, и теперь с осторожной злобой размахивала над блюдцем планшетом, пытаясь отогнать полосатых нарушителей спокойствия. Осы стукались о металлический корпус, обиженно жужжали, но отступать не собирались.

— Она не рыжая, — сообщил Василевский. — Покрасилась недавно. Опять.

— Тем более, — продолжал гнуть линию Персиков. — Мало того что сама в деревню попёрлась, так ещё и тебя за собой потащила. А тебе оно надо? Ты же как есть горожанин, что тебе в нашей деревне делать? Мышей ловить? Так ты не умеешь!

Объяснять вольному деревенскому парню сложную концепцию ответственности за человека Василевский не был готов, поэтому лишь потянулся и бросил:

— Надо будет — и мышей научусь ловить.

— Научится он! — расхохотался Персиков. — Ох уж мне эти городские... Ты же пойми, мышь — зверюга хитрая, к ней подход нужен. Терпение нужно. Это же... это же вон, как на рыбалку люди ходят, видал? Сидишь, сидишь... а чуть дёрнулась — хватай! Подсекай! А уж опосля...

Василевский растянулся на раскалившейся крыше и начал медленно проваливаться в дремоту. Когда Персиков садился на любимую тему, ему уже становилось совершенно неважно, слушает ли его хоть кто-то и насколько этот кто-то готов воспринимать изливающийся поток информации...

— Васька! Васька! — ворвался в дремотные размышления Василевского голос Алевтины. — Васька, ты где? Есть пора! Кис-кис-кис!

Василевский неспешно поднялся, потягиваясь. Пока он дрых, солнце уже успело скатиться к горизонту, воздух стал заметно прохладнее, и на крыше уже было не так приятно находиться.

— Пора мне, — бросил он Персикову.

— Покеда, городской, — насмешливо откликнулся тот.

— Бывай, деревня, — вернул усмешку Василевский и ловко сиганул с крыши.

Подойдя к девушке, он хотел было потереться боком о её ногу, но, вдруг застеснявшись наблюдавшего с крыши Персикова, задрал хвост и с независимым видом шмыгнул в дверь.

Отужинав, совершив контрольный обход дома и поточив когти о полюбившийся косяк, Василевский наконец улёгся на коленях Алевтины. Довольно мурлыкая под ласковой рукой, млея и щурясь на неяркую настольную лампу, он думал лениво, что, наверное, и впрямь хорошо бы овладеть искусством мышиной ловли. Когда-нибудь потом. Завтра, например. Да, определённо завтра.