Толик Клыков не очень любил лечить зубы. Прежде чем отправиться на приём к стоматологу, он обычно подолгу терпел дискомфорт в полости рта, сначала небольшой, потом невыносимый, но тем не менее мужественно тянул, тянул и тянул резину, тестируя её на прочность. Зубы, естественно, отвечали Толику взаимностью — в том смысле, что время от времени рассыпались в пух и корни, отчего поход к дантисту становился для него в какой-то момент делом первостепенной важности. Сейчас страдания приносил ему резец, расположившийся справа внизу. С месяц назад он стал вдруг отзываться резкими болевыми ударами на холодное и горячее, потом это окаянство распространилось на сладкое и солёное. А намедни челюсть страдальца свело адской болью от первой же рюмки прекрасной водки «Пять озёр», принятых, к слову, безо всякой закуски.

Надо ли говорить, что после такого болевого натиска терпение Толика лопнуло, и он сам стал просить жену записать его в стоматологию «на пораньше».

В общем, не прошло и недели, как он уже плёлся, едва переступая ватными ногами, по длинному, освещённому лампами дневного света коридору районной медицинской части.

Рядом с зубоврачебным кабинетом, несмотря на приёмный час, никого не было, если не считать одного молодого человека с бледным, измождённым лицом, который сидел, безвольно сложив руки на груди, в дальнем углу коридора, и, задумчиво смотря в потолок, разговаривал сам с собой.

— ...Сопля, размазня, слабак, — донеслось до Толикова слуха из угла, — курица!

Заслышав шаги, парень бросил короткий безучастный взгляд на подошедшего мужчину и вернул свою голову в исходное положение.

— Тряпка!

Впечатлительный Толян сглотнул горький комок и занял краешек лавки, тщетно пытаясь унять дрожь в коленях, на которые в качестве успокоительного груза он положил большой чёрный зонт.

— Сам тоже, значит, туда? — обратился он после недолгой паузы к своему соседу, неопределённо махнув рукой в сторону кабинета.

Парень в ответ лишь понуро кивнул.

— И долго уже так сидишь?

Толику сейчас было крайне необходимо пообщаться, выболтаться. С кем угодно и о чём угодно, но лучше всего было бы обсудить предстоящую экзекуцию, и желательно с таким же товарищем по несчастью. Другими словами, его мандраж требовал немедленного выплеска.

— Угу, — апатично произнёс сосед, не отрывая взгляда от потолка, — вот уже десять минут настраиваюсь, а ноги всё никак не идут.

— Крепко небось боишься? — допрашивал его Толик, изо всех сил стараясь принять невозмутимый вид.

— А как же иначе, когда стоматология — это сплошные кровь, страдания и слёзы. Люди говорят, что там им очень страшно, слышал, что некоторые даже в обморок падают.

— Говорят?.. Хочешь сказать, что это твой первый опыт, что ли? — жизнерадостно уточнил Толян, неожиданно для себя испытав нечто вроде глубокого удовлетворения. Зонт, лежащий на его коленях, всё ещё трепетал, но сейчас данный факт уже не особенно бросался в глаза.

— Вот именно, — тот вздохнул, — всю ночь глаз не сомкнул сегодня. А то ведь, знаете ли, говорят...

— Слушай всех вокруг больше, тебе ещё и не того наговорят, — принялся ободрять не то парня, не то себя Толик. — Для начала тебе надо усвоить, что не ты первый и не ты последний по такому поводу здесь оказался. Слыхал я, в Италии где-то челюсть археологи откопали, потом глядь, а она уже с пломбой. А жвалу тому, между прочим, семь тысяч лет.

— Это точно, не я первый, — подтвердил парень с нотками интереса в голосе.

— К тому ж прикинь, как далеко медицина с тех пор шагнула. Нынче твой зуб при любом раскладе спасут. И поковыряются в нём так нежно, не поймёшь даже, что это было. Я, собственно, о том речь веду, чтобы ты заморозки больше просил, чтобы, как его... кокаина на тебя не жалели.

Теперь он уже смотрел на парня, снисходительно прищурив глаз. Черты лица Толика при этом выглядели строгими и мужественными, а подбородок выступил вперёд.

— Новокаина, наверное, — поправил его парень, впервые улыбнувшись.

— Ну да, можно и его, но только чтобы побольше. А самое главное, вот что тебе понять надо, — расправил во всю ширь крылья Толян, — боль и страдания сидят у нас в голове, страхи перед ними тоже в голове гнездятся. Все внешние проблемы от нашего внутреннего состояния происходят. Вот я, знаешь, с утра сегодня настроился как следует, и теперь сам чёрт мне не брат. Веришь ли, я сейчас не то что без кокаина, голыми руками зуб отдам вынуть?

Теперь уже Толик и сам уверовал в свои морально-волевые кондиции, равно как и в то, что ничего страшного в стоматологическом вмешательстве нет. Герою было даже неловко вспоминать, как его колотило каких-нибудь пять минут назад.

Парень, судя по его виду, тоже приободрился, порозовел. По мере того, как он внимал пылкой речи Толика, ему передавались бесстрашие и уверенность оратора.

— Вы правда так думаете?

— Не думаю, а знаю. Припомнить бы, какой раз по счёту я тут сижу. Огонь и воду уже прошёл: и драли мне, и резали, и сверлили. Так что, голубь, даже не бери в голову. Всё будет у тебя путём. Зуб даю.

Заметив восхищённый взгляд собеседника, Толян даже расстроился, что сейчас не его очередь. А то бы он показал салаге, как ведут себя настоящие мужики в присутствии бормашины.

— Спасибо, вы меня, похоже, убедили. Нет, всё-таки как замечательно, что я вас встретил!

— А то! Должен же был тебе хоть один стоящий человек на пути попасться, не паникёр, не истеричка. Иди уже давай, не трясись, и помни — я тут, рядом, — самодовольно подмигнул ему Толян и толкнул молодого человека в сторону двери с табличкой «Стоматология».

— Ну раз так хорошо всё складывается, тогда... Тогда готовьтесь! — парень решительно поднялся с банкетки. — Я жду вас через минуту в кабинете...

— То есть, — навострил уши Толик. — В смысле, поддержать тебя морально, что ли? Ну даже не знаю, право слово, — замялся он, чувствуя, как его покидает былая разухабистость. — Неизвестно ещё, как врач на это посмотрит...

— И морально тоже! — тембр голоса молодого человека был твёрд, а взгляд, точно у Цезаря, решителен.

— Что касается врача, то он посмотрит на это положительно. Ибо я и есть врач. Дантист я ваш новый. Правда, мне, извините, до сих пор самостоятельно оперировать ещё не приходилось. А тут нате, такая удача в вашем лице подвернулась. Фартовый пациент для дебюта — знающий, хладнокровный, опытный! Теперь, после того как вы меня столь основательно зарядили позитивом, с удовольствием готов предложить вам что-нибудь вырвать, вырезать или высверлить.

Заметив, как выпученные глаза Толика налились кровью, добавил:

— Не извольте даже сомневаться, всё у нас будет путём. Зуб даю.

Толик оцепенел.

— Если повезёт, конечно, — уточнил парень, уже стоя в дверях.

Не прошло и минуты, как из кабинета снова послышался бодрый голос доктора:

— Больной, проходите!

Ещё через минуту дверь приоткрылась, и показалась его голова.

— Больной, я же попросил прохо... Больной?!

В коридоре никого не было. На опустевшей банкетке сиротливо чернел большой мужской зонт.

— Зуб он, видишь ли, даёт, — растерянно бормотал тем временем Толик, несясь во весь опор к автобусной остановке, не ощущая, как за воротник ему льёт прохладу осенний дождь. — Ничего, посижу на кефире ещё недельку. А там студент руку, глядишь, и набьёт. А то зуб он даёт, видишь ли...