Ещё капало, но уже с козырька над входом в метро, не с неба. «Закончился», — полувопросительно сказал кто-то рядом. Бабулька, с которой мы последние десять минут делили место под козырьком, стала запихивать зонт в сумку.

Я и десять минут назад-то опаздывал, а сейчас опоздал окончательно. Сразу стало легко и весело.

У меня есть примета, ещё со школы: если что-то задумал, а всё пошло наперекосяк, значит, к добру. Гаврюшу я так подобрал, например. Вышел в восьмом классе с районной олимпиады по физике за час до конца (вот совсем не зашло!), а в бархатцах мяучит кто-то. Серый, размером с ладонь. Теперь уже вымахал.

Правда, второго Гаврюшу мне сейчас не надо. Мама разрешила бы, конечно, но я два месяца как живу в общаге, в Дубках — а там с животными не очень. Да и у Бори, соседа, всё равно аллергия. Аллергия на кошек, аллергия на весеннюю пыльцу, на арахис вроде — или это я уже украл из сериалов? Даже на какую-то осеннюю ерунду аллергия сейчас.

Вот я и пришлёпал на Савёловскую забирать заказ из магазина комиксов. Боря выходит из дома только в респираторе и на пары.

«Завтра заберу, не успел», — отписался я. Крутанулся на пятачке перед станцией и пошёл куда глаза глядят. Даже в карты не стал смотреть — удача вывезет.

Савёловская оказалась какая-то серая. Бетон, асфальт, железнодорожная эстетика. В Дубках и то с деревьями получше, хотя с моим родным Забазным даже сравнивать нельзя.

И яркие клочки бумаги — жёлтые, розовые, зелёные. Густо расклеенные по всей стене под мостом. Я особо не вглядывался, правда. Топал себе, аккуратно обходил лужи: не хватало промочить кроссовки. На лужи смотрел, а вот перед собой — не очень, вот и врезался.

Уже готовился извиняться, принимать на себя весь праведный гнев («Ты чё, не видишь куда прёшь, слепошарый?»), но человек, в которого я врезался, был погружен в свои дела.

Погружена, то есть. Тут объявления выглядели изрядно поредевшими. Я наконец разглядел крупный шрифт «РАБОЧИЙ ДОМ». И ниже ещё про проживание, питание и трудную ситуацию.

Девушка сосредоточено срывала их — одно за другим.

— Извини, я не заметил, — сказал я.

Чисто обозначить своё присутствие, ну и вообще — как-то правильно извиниться, если налетел. Я же мог вообще её задавить, наверное. У меня средний рост, вес средний, но девушка была совсем как воробей. Или трясогузка — куртка серая, с белыми вставками, и чёрный шарф.

— Ничего страшного, — кивнула она настороженно.

Понятно, почему — людей под мостом ходит не так много. Вдруг псих какой-то. Взъерошенный, с татуировкой на щеке (забыл после вчерашнего дня рождения одногруппника смыть переводилку, но не будешь же объяснять), ещё и по сторонам не смотрит.

— А это зачем?

Формулировочка, конечно. Я бы на её месте не отвечал. Она и не ответила, даже отдирать перестала на пару мгновений. Напряглась.

Я отошёл. Полистал, погуглил. «Зачем сдирать объявления рабочих домов» оказалось не очень толковым запросом — но ответы в целом понятными. «Обман... современное рабство...» Рабство не рабство, за три минуты не поймёшь, но обычно так настойчиво рекламируют только всякий скам.

В общем, встал рядом. Сорвал одну бумажку, скомкал, затолкал в карман. Вторую, третью.

— Можешь мне в шопер кидать, — вдруг сказала девушка.

— На переработку?

— Для домашки. Я в Школе дизайна учусь, материал для социального арт-объекта.

Это вроде в Вышке тоже, да? Школа дизайна. Может, я эту девушку даже в Дубках видел, просто не замечал.

Закуток в четыре руки мы очистили довольно быстро — и тут опять зарядил дождь.

Я покосился на шопер новой знакомой (незнакомой?). Принт из аниме, «Клинок», кажется. Нормально, я думал, в Школе дизайна у людей интересы повычурнее.

— А что за арт-объект?

Надо же было что-то спросить, не имя ведь — тем более, что в уличных знакомствах я не особо подкован.

— Не знаю пока. Надо что-то концептуальное, а в голове сплошное оригами, — девушка улыбнулась, как будто извиняясь. В руках она вертела одну из бумажек, неуютного жёлтого цвета. Пальцы порхали, складывая объявление и так, и сяк. Пока не остановились.

— Журавлик? — спросил я, хотя видно было, что журавлик.

— Ага, — кивнула девушка. — Возьмёшь? На удачу.

— На удачу возьму, конечно.

Дождь закончился. Я и не заметил, как мы попрощались — «мне туда, а, ну, мне туда», помахать рукой, разойтись. Журавлик грел карман худи, будто живой. Не как Гаврюша, конечно — но всё равно.

Вообще жалко. Встречаешь хорошего человека, а никакой ниточки. Не сталкерить же всех студенток Школы дизайна... Боря сказал бы, что сталкерить, но он по жизни такой. Романтик-теоретик. Из дома не выходит, а знает всех.

Я ему, правда, всё равно рассказал. Мало ли, он с медиакоммуникаций — вдруг пересекались.

— Журавлика разворачивал? — лениво уточнил он сквозь медицинскую маску.

Я развернул. РАБОЧИЙ ДОМ, проживание и питание бесплатно, напечатанный номер телефона. И написанный от руки ник в телеграме. И имя — Алёна.

— Это Алёна Сафонова, похоже, со второго курса. Мелкая такая, да?

Очень захотелось кинуть в него подушкой, но я не стал.