«Участились случаи кибератак со стороны Троянской империи. Обращаем внимание, использование несертифицированного федеральным правительством…»

— Выключи эту хрень, — ворчит капитан. — Аппетит от новостей портится.

Петруха щёлкает пультом. В открывшихся дверях кают-компании появляется Семёныч с огромным подносом в руках. Вперёд Семёныча плывёт волна запахов.

— Кайф! — радуется Петруха.

— Достойно, — степенно произносит Егор Никитич.

— Бесподобно, — душевно хвалит капитан.

Остальные — бормочут в меру набитости рта пищей.

Команда уплетает за обе щеки «плов» и «салат Цезарь», новые блюда Семёныча.

Неожиданно капитан, адепт идеи «пока я ем — я глух и нем», заводит разговор о планах. На грузовике нашем, говорит капитан, спартанский осёл не валялся, квантовый двигатель неоткалиброван, бортовой компьютер глючит, шасси скрипят. И если кто-то желает получить премию — пусть за дело берётся прямо сейчас. Егор Никитич, вымазав тарелку краюхой хлеба, мчится в машинное отделение. Петруха, заглотив последнюю ложку «Цезаря», открывает планшет — работать он может из любой точки судна. И остальные члены команды, наспех доужинав, разбегаются по своим делам. Семёныч убирает тарелки, в который раз вздыхая над моей скудной трапезой.

— Хоть бы ложечку попробовал, — сердобольно предлагает он; я, как обычно, отмахиваюсь. Не чувствую я вкуса, Семёныч, мог бы сказать я, да он сам всё знает. В первую Пелопонесскую болт мне в голову прилетел, аккуратно в отдел мозга, ответственный за вкусовые ощущения и ещё за что-то. Киберврач всё поправил, но вкус так и не вернулся. Поэтому я лучше свои батончики, в них всё необходимое есть для организма. Но ты, Семёныч, не переживай, специально запоминаю твои шедевры, фантазирую, какой у них может быть вкус, медитирую, считай, на них.

Семёныч вздыхает, в его картине мира отсутствие вкуса — всё равно что отсутствие жизни.

История не с этого ужина началась, а чуть раньше. Сразу после старта с Утакоса зовёт меня Семёныч на камбуз.

— Помоги, — просит он, — программку одну на синтезатор установить.

— А Петруху чего не попросишь?

Семёныч хитро подмигивает. Признаётся — ломанная прога, на Утакосе скачал, крутая штука, позволяет кухонной машине не продукты реестровые синтезировать, а разные ингредиенты. Петруха орать будет, за безопасность судовой сети переживать. Базилик! Слышал о такой приправе? На Земле выращивали, пока она того, о чём нельзя говорить. Или шашча — марсианская креветка. Таких уже не разводят, только на Марсе умели. И всё в таком роде. Нашёл Семёныч новый источник для своих кулинарных чудес. Хотя он и питательный гель в шедевр превращает, но, как художнику, не хватает ему красок.

Интерфейс древний: окошечки, столбцы, закладки; и управление — стрелочками на клавиатуре. Вот тут, объясняет Семёныч, список продуктов, погляди сколько, десятки, тысячи наименований со всех планет. Здесь — миксы можно делать, скажем, чеснок скрестить с маширукокой. Или гибрид мяса — антезианского крокодила с пахлаватской курицей замешать. Каково? Но даже если использовать продукты, которые за давностью лет нигде не найти, разве что на столе какого-то олигарха, то и из них можно приготовить… Семёныч подсчитывает в уме… дохрена всего вкусного.

— А это что за закладка? — спрашиваю я, пальцем показывая на красный столбец. Семёныч отмахивается, разбираться надо.

Радуется команда изыскам Семёныча. Встрепенулись все, взбодрились. Петруха, вечно играющий в немыслимо сложную муть, настройкой бортового компьютера занялся. Пётр Никитич, изо дня в день ноющий о низком окладе, который юнге положен, а не квантовому механику, ревизию двигателя затеял, к которой приступить пять лет не мог. И даже капитан подобрался, в смены свои дрыхнуть перестал.

Только я не чувствую ничего нового. Смотрю на завтраки, обеды и ужины, изысканности которых президентский дворец бы позавидовал, и что вижу? Сам Семёныч стряпню свою не ест. Подбадривает. Шутит. Рассказывает длинные истории о блюдах. А потом на камбузе жуёт банальный сэндвич, тоже ведь из синтезатора, но не из общей партии. И с капитаном постоянно переглядывается. Слежу за обоими и понимаю — что-то не так. Однажды подслушиваю разговор:

— Сделали всё, — капитан говорит веско, с нажимом. — А скоро жалование. Мотивации достаточно, теперь бы смирения добавить. Чтобы не роптали.

— Так и работать не будут, настроек, знаешь ли, не так много, боюсь, весь пыл пропадёт, — Семёныч отвечает виновато.

— Не надо пыла, это мы после Афин добавим, когда уже поздно будет о жаловании спрашивать.

Проникнуть на камбуз — дело минуты. Пароль Семёныча примитивный — его день рождения. Блуждаю по настройкам утаковской программы. Один из разделов дополнительных функций — программирование настроения потребителя. Три десятка эмоций: и грусть, и радость, и воодушевлённость, и рабочая мотивация. Даже обидно становится, будто хомячков дрессируют. Галочку поставил — и у команды требуемое настроение, благодаря гормонам и ещё туче психоактивных веществ, добавляемых в пищу. Тут же модули вкусовой активности. Хоть подошву готовь, будет так вкусно, что язык сожрёшь. Что-то мне не нравятся в интерфейсе программы, формулировки странные. «Рабочая мотивация» — кто так говорит? «Патриотический настрой» — вот это по-нашему, по-федеральному. Уж не троянская ли каверза? Открываю историю синтезов и припоминаю все приёмы пищи после установки проги. Три первые заявки в синтезатор — команда такого не ела. А кто ел? Семёныч с капитаном?

Жую свой батончик, пока Семёныч потчует команду похлёбкой из альдебаранского овцебыка. Только и слышно: чавканье, «ах как вкусно», «офигенно», «мама мия». Третью неделю нет жалованья, но алчный Пётр Никитич и не менее чуткий к деньгам Петруха не ропщут и закатав рукава вылизывают «Клеопатру» вслед за тарелками.

— У нас новый заказ, на Самаре, — между делом сообщает капитан. Все мычат, склонившись над похлёбкой. Никому и дела нет, что Самара — в Троянской империи, а Федерация с троянцами пятьдесят лет в состоянии войны, и если мы туда отправимся, то станем военными преступниками и предателями.

Щёлк, включается телевизор, запись я заранее загрузил в бортовую сеть.

«Участились случаи кибератак со стороны Троянской империи. Обращаем внимание, что использование несертифицированного федеральным правительством программного обеспечения может привести к печальным последствиям, вплоть до уголовного преследования. Большую популярность приобрела нелегальная программа «Вкус жизни», активно распространяемая в Ионическом секторе Федерации…»

Капитан цыкает, кают-компания пустеет за полминуты. Остаёмся я, капитан и Семёныч.

— Догадался, стало быть, — цедит капитан. — Прибить бы тебя, да жалко.

— Лишнее это, босс, — улыбаюсь я. — Пофиг мне, Федерация или троянцы, жить хочу вкусно. Нет вкуса — нет жизни, так ведь, Семёныч? — он кивает. Художник, а не убийца, не хочет меня прибивать. — Поразмыслил я, троянцы побольше нашего в мультисенсорике добились. Может, и мою башку поправят, — стучу пальцем по виску. — Замучался я жрать эти батончики, спасу никакого нет.