Нюша распахнула окно и вдохнула свежий воздух улицы. Она быстро пробежалась тряпкой по подоконнику и оторвала пару засохших листьев у фикуса. Дверь кабинета открылась, и в помещение вошёл седовласый мужчина лет семидесяти пяти. Он улыбнулся помощнице и сказал:

— Доброе утро, Нюшенька. Будь добра, все дела пациентов на сегодня.

На двери кабинета, немного затёртая временем и тряпкой, висела табличка, говорящая нам, что данный кабинет принадлежит доктору психиатрических наук Чудинову В.­ А.

Доктор Чудинов славился добрым нравом и безмерной любовью к своей профессии. Работал он в психиатрии уже более пятидесяти лет, и более тридцати лет непосредственно в этой больнице.

— А сегодня Железо привезли, — хитро улыбнулась Нюша доктору.

Она взяла у Чудинова пиджак, зонт-трость и убрала вещи в шкаф.

— Ох, Нюшенька, какая новость замечательная! А я уж по нему успел соскучиться, — проговорил, улыбаясь, доктор и сел за рабочий стол.

Ровно в полночь в психиатрическую больницу номер восемь был доставлен один из любимых пациентов доктора Чудинова — Роман Петрович Железо.

Нравился Роман Петрович доктору по одной простой причине: Железо считал себя волком и каждый раз в полнолуние пел на луну. Садился на край подоконника своей старенькой московской квартиры и запевал на всю ночь. Да-да, не выл, как это обычно делают волки, а именно пел.

Если под грустные романсы ещё можно было бы и поспать, то Высоцкий, Цой и «Агата Кристи» тревожили и без того беспокойный сон соседей. Когда же измученные разнообразным репертуаром жильцы его дома начинали орать что есть мочи из своих окон, чтобы он замолчал, Роман Петрович грозился их съесть, ну или хотя бы «укусить за бочок».

Потому раз в месяц Железо Роман Петрович привозился на старой белой машине с красным крестом в тихое заведение доктора Чудинова, где его «особенность» воспринимали вполне себе нормально. Правда, предлагали всё-таки употреблять розовые и голубые таблеточки, как говорится, для улучшения звучания.

Роман Петрович таблетки пил покорно, охотно дышал свежим воздухом и через два-три дня возвращался домой отдохнувшим и уже не поющим. Оставался он таким ровно до следующего полнолуния, а дальше всё по накатанной: звонок соседей, белая машина с красным крестом, доктор Чудинов.

Доктор сидел за столом и изучал дела поступивших пациентов. Он внимательно просматривал каждое слово, а рука его отмечала карандашом важные моменты.

— Василий Алексеевич, началось, — зашла в кабинет Нюша.

— Что такое, Нюшенька? — обеспокоенно проговорил Чудинов и внимательно посмотрел на девушку сквозь запотевшие очки.

— Железо поёт, — улыбнулась помощница.

— Уже? Сегодня рано начал, — посмотрел на часы доктор и произнёс: — Какой нынче репертуар?

— Военные романсы, Василий Алексеевич.

— Вот так новости, их ещё не было.

Доктор встал из-за стола и пригладил седую прядь у виска.

— Давай-ка, дорогая, собирай всех пациентов и врачей. Сегодня концерт военных романсов будем слушать. И ещё, Нюшенька, завари чаю с мятой, пожалуйста. Чайку уж больно хочется под такие песни.

Эх, Роман Петрович! Эх, какой талант пропадает!