Лететь оставалось недолго, уже горела надпись «Пристегните ремни». Внизу петляли серые ниточки дорог, ползли крошечные машинки. Зелёные пятна полей сменились ровными рядами разноцветных крыш. Но что это? Впереди вместо привычного городского пейзажа простиралось распаханное поле.

Самолёт развернулся и полетел в другой аэропорт. Пассажиры молча переглядывались: никто не понимал, что происходит.

Интернет кипел и бурлил: куда пропал целый город? Каких только версий не выдвигали, кого только не обвиняли. Но время шло, исчезнувшую Прагу вытеснили другие новости, и скоро о ней забыли.

* * *

Горожане крепко спали под толстыми пуховыми одеялами, оконные стёкла дребезжали в старых деревянных рамах, когда по ним били косые струи дождя, голые ветки приплясывали в такт. Фонари мигнули и погасли. В темноте слышался только вой ветра. Никто не заметил, как земля вздрогнула, приподнялась и медленно поползла вперёд, унося с собой дома, церкви, парки и всё, что люди успели построить за долгие века. Если бы они знали, что город стоит на широкой бугристой спине живого существа!

Им ещё повезло, что она так долго терпела. Могла ведь и раньше уйти. Ей давно уже надоели крошечные человечки, которые копошились у неё на спине, долбили дыры, копали ямы. Да ещё и туннелей насверлили, пустили по ним железных червяков — носятся туда-сюда внутри спины, покоя не дают.

Год за годом она лежала, не открывая глаз, вдыхала запахи зимы и лета, быстро сменявших друг друга, и неторопливо размышляла о своей спокойной однообразной жизни. Сначала ей нравилось, что прямо у неё на спине появился город: она прислушивалась к звукам, которые издавали пришельцы, постепенно научилась различать в тонком писке отдельные слова и даже начала понимать их язык: времени у неё было много, целая вечность.

Однако и она старела, лежать неподвижно под живым одеялом становилось всё тяжелее. А город, наоборот, как будто молодел: всё дольше шумел по вечерам, всё энергичнее гонял по улицам машины и трамваи. И воздух! Она не могла посмотреть, что творится у неё на спине, поэтому угадывала всё по запахам — они рассказывали ей о жизни города. Но раньше ветер приносил запах реки, запах листьев — то свежих, едва раскрывшихся, то горьких, осенних, размоченных дождём. А теперь всё чаще приходилось дышать выхлопными газами.

Ей хотелось потянуться, размяться, а то и пройтись. Когда она последний раз ходила? Она не помнила. Неужели она так и пролежит всю оставшуюся жизнь? Уснёт — тихая, молчаливая, изъеденная железными червями, — и никто даже не заметит.

Нет, так нельзя. Даже вот эти ничтожные крошки там, наверху, и те могут себе позволить отпуск, уезжают, развлекаются. Она знала, она же слушала их разговоры: надо отдохнуть, сменить обстановку. А что, если и ей попробовать? Правда, они всегда упоминают деньги. Но в её городе и денег полно, и другого имущества. Можно тратить.

И она встала. Осторожно встряхнулась, стараясь не повредить хрупкие строения. Окраины сползли вниз и плавно улеглись, почти не сдвинувшись с прежних мест, а центр города остался стоять на твёрдых буграх её древнего панциря. Она неуверенно выставила вперёд крепкую лапу, поросшую травой, потом подтянула вторую лапу и медленно зашагала, оставив за собой неровный овал примятой голой земли.

Она бесцельно шла вперёд, стараясь ступать по мягким лужайкам, по полям со свежей зеленью озимых. Иногда под лапами хрустели стволы деревьев, но она не чувствовала боли, грубая кожа защищала от уколов. Тяжёлые тучи закрыли луну и звёзды, но она привыкла к темноте, она умела подолгу не открывать глаза, а только слушать и нюхать.

Ветер зазвучал по-новому: к его свисту добавилась далёкая музыка. Вскоре над верхушками деревьев заметались яркие огни. Она прищурилась и чуть ускорила шаг. Впереди, среди лесов и полей, показалось огромное казино. Светилась вывеска, мигали гирлянды лампочек, чёрные фигурки толпились у входа. Она слышала о местах, где никогда не наступает ночь, где всегда идёт игра. Вспомнила разговоры о везении, потерях, азарте — для неё эти слова ничего не значили, ей не с кем было играть, пока она лежала в низине и покорно позволяла людям копошиться у неё на спине.

Ей захотелось проверить: а вдруг это хорошо, вдруг ей тоже понравится? Пришлось немного понаблюдать, как ведут себя игроки, и вскоре она уже накупила фишек на все деньги, которые принесла с собой. Игра увлекла её, впервые в жизни она ощутила острый вкус побед и поражений, тягучую сладость ожидания. Бешено вращалась рулетка, подпрыгивал шарик, горка разноцветных фишек то росла, то таяла. И растаяла совсем.

Она ещё могла вернуться назад, улечься на привычное место. Будто и не уходила никуда. Правда, денег больше нет, горожане это быстро заметят: им же придётся чинить кое-что по краям панциря — тут провода оборвались, там трубы лопнули, да и дома некоторые покосились. Неловко вышло. Надо всё исправить. У неё ведь есть дома, это почти как деньги. Можно менять их на фишки.

Изо всех сил вытянув толстую морщинистую шею, она повернула голову и заглянула себе на спину. Прямо перед ней стоял отличный дом: многоэтажный, старинный, дорогой. Купила фишек, поставила на красное, фишек стало вдвое больше.

И снова выигрыши чередовались с проигрышами, и снова она ощущала пугающий и приятный холодок внутри, когда крутилась рулетка. Фишки быстро кончались, дома на спине тоже. Уходить она не собиралась: ещё чуть-чуть, и она отыграется, вернёт свой город. Когда она снова посмотрела назад, на спине больше ничего не осталось.

Она неуклюже попятилась, тяжело ступая мощными лапами, развернулась и пошла куда глаза глядят. Туда, где темно, где нет фонарей и освещённых окон. Где никто не увидит, как по её неровным коричневым щекам сползают крупные мутные капли.

Далеко от дорог и жилья она заметила широкий просвет между двумя унылыми серыми рощами. Она плюхнулась плоским костяным животом на мокрую траву, поёрзала, устраиваясь поудобнее, взрыхлила землю и спрятала голову в яму, в спасительный знакомый запах сырой почвы, бессмертия, заснувших до весны корней. Она закрыла глаза, и вся её прежняя жизнь осталась в прошлом, исчезла навсегда.

Когда она снова проснётся, её панцирь уже зарастёт травой, кустами, деревьями. Возможно, там опять будет стоять город. Возможно, такой же прекрасный, как Прага. Но всё это будет нескоро, и все уже забудут таинственную историю о пропавшем городе.

* * *

Окраины прежней Праги постепенно расползались в стороны, занимали опустевшую землю, превращались в новые города. Никто не вспоминал, что здесь было раньше.

Но дотошные туристы до сих пор иногда находят пражские улочки и здания в самых разных местах: то кусочек Вышеграда вдруг появится в холодном чопорном Лондоне, то Карлов мост соединит берега Шпрее в Берлине, то замок Збирог встанет на холме над Неаполем. Говорят, кто-то даже видел Национальный музей Праги в Арабских Эмиратах, а в Австралии — Танцующий дом.