Тося изо дня в день приводил шёрстку в порядок. До блеска вылизывал белые полосы, до мягкости — серые. Но хозяйка подозрительно на него поглядывала, будто нехорошее замышляла.

Пару дней она нос от него воротила, на кровать не пускала, на руки не брала. А на третий вообще достала из сумочки страшное — целую бутылку жидкости со знакомым пушистым котом на этикетке. Вот оно что, Мурмяуч!

«Голыми руками не возьмёшь! Коготки в помощь».

Тося спрыгнул со шкафа и забился под диван.

— Котенька, миленький, я твой любимый шампунь купила для шелковистой шёрстки. Ути-пути, Тосенька, идём купаться.

Ага, так бы Тося и вышел. Мыться он терпеть не мог. Лучше уж до ночи голодным просидеть, чем добровольно репутацию подмочить. Так Тося думал, пока в животе не заурчало.

Он навострил уши. На кухне играла забавная песня про котозависимость. Страшная болячка! На плите еда шкворчала. Хозяйка что-то готовила, а значит, ей точно не до водных процедур.

Тося высунул одну лапу, другую, затем покрутил мордочкой и вышел. Побрёл, мягко ступая на подушечки. Но кто-то на него набросился. Сбил с ног. Схватил и в полотенце, как в смирительную рубашку, завернул. Беспредел!

— Тосенька, прости, это во благо, — щебетала хозяйка, пока тащила кота, а он вырывался.

Чем ближе Тося продвигался к ванной, тем громче он слышал журчание. Именно журчание, а не шкворчание! Как дорого ему стоила эта ошибка.

Хозяйка разжала объятия лишь над громадной ванной воды и заперла двери. Тося плюхнулся в жижу, и о бортик ванны забили волны. Он из последних сил рванул вверх и ухватился за кран, но тот накренился, и Тося соскользнул на банку с шампунем. Она полетела в воду и понеслась по волнам.

Тося стоял на банке, словно на доске для сёрфинга. Он выпрямился и на очередном вираже вылетел из ванны прямо хозяйке на голову. Она завизжала и вместе с Тосей свалилась в воду. Банка шампуня лопнула — и они чистые, с шелковистой шёрсткой, даже у хозяйки на ногах, встретились за ужином. Тося молча подошёл к миске и с недоверием понюхал нарезанную индейку. В следующий раз он едой не соблазнится. От судьбы не убежишь, а вот от чистоты...

Тося проглотил нежное мясо и ушёл спать в корзину с грязными вещами хозяйки. Нет, он не хотел поскорее помыться. Ему просто нравился такой терпкий, такой родной запах. Как жаль, что у них это было не взаимно.