«Об окалину осёл топорище точит, а факир, собрав гостей, выть акулой хочет».

Вы когда-нибудь слышали, как воет акула? Нет? Да что вы тогда о жизни знаете...

Мы со Светкой решили стать нейрохирургами. Светка — моя девушка. Мы с ней со школы дружим, за одной партой сидели, полюбили друг друга, а потом нас беда ещё больше сблизила.

Вечерами мы со Светланой в медицинском учимся, а днём работаем в клинике — я в реанимации медбратом, она в детском сестрой. Такого насмотрелись — фильмы ужасов мультяшками покажутся.

Завтра у нас экзамен по анатомии, а я знаю, что ничего не знаю, и я ощущаю себя ослом — длинноухим и тупорылым.

Шучу, конечно. Я знаю немного обо всём, а должен знать ещё и всё о немногом.

Если б не эти долбаные черепно-мозговые...

Да знаю я эти нервы, знаю... Хоть ночью разбуди, но вот запомнить и уложить их в голове в нужной последовательности почему-то выше моих сил. Наверно, мозг заржавел, или окалиной покрылся. Шучу, конечно.

Может, на стоматологическое рвануть пока не поздно? Зубов-то всего тридцать два, а черепно-мозговых — двенадцать пар. Итого в итоге... Да что ж такое... Уже и таблица из головы вылетела... Умножения или Менделеева? Пожалуй, обе. А-а-ааа, где мой топор? Только одно топорище осталось... Значит, буду точить его.

Ну подумаешь, один нерв с другим перепутаю, и что?

— Дохтур, помогите, видите, у меня глаз дёргается? — в моей затуманенной зубрёжкой голове звучит голос воображаемого больного.

— За какой вы там нерв тянете, дохтур, за opticus или trigeminus?..

— Больной, не сбивайте меня, — отбрыкиваюсь я от назойливого пациента. — Я и сам собьюсь: opticus он второй, а trigeminus пятый, или наоборот?

— Дохтур, а почему у меня теперь рот перекосило и слюна как у собаки Павлова капает? — продолжает занудствовать воображаемый пациент.

— Сбил... мать твою... Анестезиолог, наркоз ему, а мне — учебник. Я пока почитаю, чтоб вспомнить...

Может, пока не поздно, к Пашке в иняз перекинуться, на востоковедение? Он завтра китайский сдаёт... Успею иероглифы выучить...

— О, великий Гассан Абдуррахман Ибн Хоттаб, джин, факир и повелитель! Сейчас мне может помочь только твоя борода... Ну хоть один волосок, пожалуйста... Где ты? Что значит — занят? Гостей позвал? А мне... мне-то что делать? Акулой выть? Ну нет! Не дождётесь!

Нам со Светланой сейчас деньги нужны, много! Мы должны оплатить её брату Саньке операцию и сиделку, пока его не вылечат.

* * *

Тетя Люся Светку с Санькой одна тянула. Муж на север подался, на заработки, и как в воду канул. Всем миром тогда искали — ни гу-гу...

Так без вести пропавшим и числится.

Мать Светы сутки в больнице работала, другие отсыпалась, потом день по дому хлопотала и опять на дежурство. Как без мужа туго стало, она на сутки через сутки перешла. Высохла совсем, в скелет ходячий, кожей обтянутый, превратилась.

Хозяйство тогда на Светке повисло, да и за братом присмотр на ней был, но не доглядела...

Полгода назад Саньку ребята старшие избили. Просто так, от скуки. Окружили — четверо на одного. Повалили. Сначала били в живот, потом ногами по голове. В ней тогда что-то противно хрустнуло, и жизнь Саньки разом превратилась в тёмную ночь.

Мать с дежурства пришла, а тут такое... Она сразу и повалилась замертво — сердце не выдержало.

И Светкина вселенная тоже сломалась. В один день и рухнула.

Светка тогда акулой выла, а я подвывал.

Больница, конечно, с похоронами помогла, а уж дальше сами...

Теперь наш семилетний старичок шаркает по комнате тапками, а переступая через невидимые препятствия, высоко, словно цапля, поднимает ноги. Он перебирает ладошками по стене и идёт от выключателя к выключателю, щёлкает ими, требует, чтобы поменяли лампочки, и кричит: «Света, почему нет света?» Потом топает ногами, злится и плачет. Но его ночь никуда не уходит.

А сейчас мы учим Саньку грамоте — иной... Он говорит, что у него на носу словно специальные очки. В них он пока не видит, а только чувствует, как всё вокруг двигается и куда-то плывёт. Но скоро он обязательно будет читать другие — «живые» — книги.

А мы... мы обязательно станем хирургами — первоклассными! Нам иначе нельзя.

А пока я снова и снова, как пономарь, твержу эту абракадабру:

«об окалину осёл топорище точит, а факир, собрав гостей, выть акулой хочет».

Вот такие они — эти черепно-мозговые нервы...

(N. olfactorius, n. opticus, n. oculomotorius, n. trochlearis, n. trigeminus, n. abducens, n. facialis, n. vestibulocochlearis, n. glossopharyngeus, n. vagus, n. accessories, n. hypoglossus.)