Лиза отпустила руль велосипеда и коленями зажала раму.

— Я лечу! — закричала она, но руки не подняла.

Вечерело.

— Саш! Далеко до Битцевского?

Он обернулся, но тут велосипед Лизы съехал в сторону и руль — с уже опустившимися на него руками — развернулся на 360 градусов. Она врезалась в гараж, с глухим стуком на землю упала буханка хлеба. Вскрикнула один раз — ради приличия, — но этого было достаточно, чтобы Саша затормозил. Поднялась пыль, рубашка, которая до этого развевалась на ветру, осела пенкой кипячёного молока.

Лиза вскрикнула раз, но и его бы не было, подумалось ей, произойди это дома. Там бы она тут же встала, отряхнулась и проверила, что с велосипедом. Потом села бы рядом и отдышалась, всё-таки врезаться — занятие не из лёгких. Может, сделала бы глоток колы, которую они брали с братом в магазине рядом с домом. Полтора литра за пятнадцать рублей.

— В следующий раз возьмём вишневую, — сказал как-то брат, придерживая калитку, чтобы Лиза выкатила велосипед.

— Вишнёвой колы не бывает. Только лимонад.

— Есть, просто настоящая, а не та, которую мы покупаем.

— Но настоящая стоит рублей семьдесят.

— И что? Зато прикинь — с вишней! Круто было бы хоть раз такую попробовать!

— Это да.

Сейчас же она просто сидела — вернее сказать, лежала — и смотрела, как подъезжал Саша. Он бросил велосипед в метре от неё и подбежал. «Придурок. Подножка на что?»

— Ты как?

Она сделала брови домиком и взялась за протянутые руки.

— Ничего страшного, научишься ещё. Лето только началось. Не ушиблась?

Лиза посмотрела на колени: ссадины. Отряхнулась.

— Сейчас. У меня есть влажные салфетки. — И, не дожидаясь ответа, Саша полез в сумку.

Лиза подняла велосипед, вывернула руль.

— Держи. — Саша протянул салфетки.

Лиза взяла одну и улыбнулась:

— Всё, давай обратно на велики. Кто последний доедет до Битцы, тот просто дурак. Самый настоящий.

— Самый настоящий? — Он приобнял её, рука скользнула под рубашку, а затем и под футболку.

Лиза вдруг вспомнила дом: разбитые коленки, велосипед, холодную бутылку фальшивой колы. Рука поднималась выше и выше, а она видела, как снарядами вылетали камни из-под колёс, как сминалась сахарной ватой высохшая трава под покрышками и слышала свист пробитых осколками шин.

Саша продвигался всё дальше, и Лиза прикрыла глаза — он не мешал ей, а она не будет мешать ему. Каждый делал своё дело.

Послышался стук велосипеда о землю. Трелькнул звонок. И тут же она вспомнила разобранный велосипед. Железный ржавый звонок. Внутри — как лопатка в песочнице — язычок. Железный рычаг, подающий сигнал. После того как он отлетел от велосипеда брата, тот позволил забрать его. Она мысленно провернула рычаг и услышала звон. Улыбнулась.

Рука Саши опустилась ниже и стала оттягивать велосипедки.

— О, мы сегодня в стрингах? — сказал он, прижавшись к уху.

Его дыхание сбило Лизу, и на секунду она вернулась к нему. Исчезли и звонок, и велосипед, и брат. Она обняла Сашу чуть крепче и посмотрела на деревья впереди. Макушки были алыми — раскрасневшиеся от ударов щёки. И, закрывая глаза, Лиза всё ещё видела следы от этих ударов у себя на веках.

Рука Саши уже плотно прижалась к ягодице. Лиза через силу улыбнулась, заставила себя положить руку ему на грудь. Затем сорвалась с места и побежала к велосипеду.

— А-а-а-а! — закричала она. — Лиза украдёт Сашин велик, а он и не заметит! Вот дурак! Саша такой дурак!

— А-а-а! Кошмар!

Лиза схватила велосипед, как хватают под руки тонущего, и обернулась. Вот он. Стоит среди поднявшейся пыли, с её велосипедом у ног. Вокруг гаражи, выше — деревья. Вечер. Какой странный вечер. Какой далёкий, пусть она и не успела покинуть его. Взглянула на Сашу и поняла, что уже похолодало. Даже рубашка, которую он дал, не спасает.

— Холодно?

Мотнула головой. Он так и стоял с опущенными руками, глядя на неё. Лиза подумала, что могла бы полюбить его, если бы не было всех этих лет её жизни, если бы уже не любила стольких вещей до него, если бы прошлое ушло. Она чувствовала с каждым биением сердца, что места в нём нет: его занял звон железного язычка.

— Кто последний, тот дурак! — Она вскочила на велосипед и стала набирать скорость.

— Во сколько завтра на работу? — спросил Саша, поравнявшись.

— К девяти.

— Я провожу, — сказал он и обогнал её.

Лиза замедлилась.

Справа — красная неоновая вывеска: «Продукты 24». Магазин на холме, повыше гаражей. Дома таких много. Может, нагнать Сашу и попросить зайти туда? Но вместо этого она всё медленней крутила педали. Впереди — Саша, справа — вывеска. Красные щёки деревьев. Саша. Вывеска. Щёки.

Вся её жизнь сейчас умещалась в эти образы. Она бы смогла довольствоваться ими, но и это ускользнёт. Всё блекнет и забывается.

Разодранные колени. Грязно-розовые велосипедки. Белая рубашка. Убедившись, что колени плотно держат основание велосипеда, отпустила руль и, наконец, подняла руки вверх.

— Я еду. Я лечу! Саш! Я лечу!

Он обернулся, и Лиза увидела, как оборачивается брат.

— Смотри, как могу!

Ему семь, ей пять. Он отпускает руль. Она смотрит и запоминает, чтобы повторить это через пятнадцать лет.

— Стой! — кричит Лиза, видя, как выскакивает из-за поворота машина.

Брат тянет руль влево. Велосипед ударяется о дерево и выбрасывает мальчишку вперёд.

Лиза стоит, одна нога на педали, другая — на земле. Видит кровь, стекающую со лба. Рядом — велосипед со сломанным звонком. Железный язычок успел просигналить последний раз.

И тут появляется мальчишеская улыбка.

— Нет, ну ты видела? Я секунд тридцать точно ехал без рук! Совсем!

И они смеются.

— Видела, — говорит Лиза. — Ты не ехал. Ты летел!

Саша затормозил и посмотрел на неё. Но тут Лиза начала терять управление, схватилась за руль. Подъехала к Саше, и он обнял её.

— Когда-нибудь у меня получится.

— Обязательно.

Она улыбнулась.

— Слушай. Я там видел магазин — может, зайдём, купим попить?

— Давай.

Когда дверь открылась, Лиза услышала китайские колокольчики на двери, которые ещё называют «музыкой ветра».

— Ты что-нибудь будешь?

Она покачала головой.

— Точно?

— Точно.

Лиза смотрела на цены, написанные от руки, пока он покупал попить.

Когда они вышли, колокольчики снова зазвенели. Сели недалеко от магазина.

— Смотри, теперь гаражи внизу, — сказал Саша, и Лиза кивнула.

Она смотрела вниз, туда, где они обнимались двадцать минут назад. Смотрела и слышала звук открывающейся газировки. Слева — Саша, справа — вывеска. Раскрасневшихся щёк больше нет.

Она поцеловала его, чувствуя холодные вишнёвые губы.

— Это что? — удивилась.

— В смысле?

— Кола с вишней?

Лиза посмотрела на газировку: и вправду.

— А что?

— Ничего.

И действительно — что? Но Лиза вдруг почувствовала такое умиротворение. Велосипеды у ног. Закат почти ушёл.

Лиза снова поцеловала Сашу и улыбнулась. В этот раз по-настоящему. Оттого что наконец попробовала вишнёвую колу.