За гаражами курился Везувий. Воздух дрожал от жары, асфальт пошёл трещинами, выгорела вся трава, уличные собаки лежали в тени и не гавкали, даже алкашей возле «Продуктов 24» сегодня не было: тишина, зной, сиеста. Горб Везувия впереди, Настина потная спина под шляпой, тёплая бутылка «Колокольчика» лупит по голым ногам.

Вчера они играли в Древний Рим на заброшенной стройке, сегодня Настя придумала Везувий. В Древнем Риме было круто: они завернулись в простыни, Настя надела венок из одуванчиков и сказала, что это лавр, а сама она — Юлий Цезарь, и задача Егора — предать её. На заброшке остались раскрошенные бетонные лестницы, пара квадратных колонн, уходящих в небо, кучи гравия, осыпающаяся стена и оконный проём — тоже развалины, призрак места, которого так никогда и не было. Егор всадил Насте в спину кинжал и перерезал ей горло, она была жутко довольна, много хрипела и ползала по полу, все бычки на себя собрала.

Потом, правда, пришли старшаки из 6-го «В» и изгнали их из Рима, и обозвали его «педиком» — Настя говорила, это всё тога, но Егор знал, что дело не только в ней. Они обзывали его педиком потому же, почему у Насти под шляпой — залысина. Потому что Егор и Настя странные, их прикольно обозвать или засунуть комок жвачки в волосы, это весело.

Настя нырнула в тень от пятиэтажки и стала пробираться, пригнувшись, под окнами, махала Егору со страшными глазами: следуй, мол, за мной, но тихо! Он тоже пригнулся, побежал за ней, задевая плечом шершавую стену пятиэтажки, пока Настя не замерла, приложив палец к губам.

На траве между клумбами лежал тигр, вылизывал свои огромные мохнатые лапы, блестела на солнце мощная полосатая спина. Сердце колотилось так громко, казалось, тигр услышит — но он на них не смотрел, качал здоровенной головой, проводя языком по лапе. Настя спросила глазами: «Пойдём дальше?» — и они пошли, стараясь ступать неслышно, чтобы не потревожить тигра.

Везувий насыпали пару недель назад — там, за гаражами, по слухам строили аквапарк, всё перекопали, обнесли забором — но Везувий был гораздо выше забора. Он состоял из красной глины, покрылся коркой и трещинами на солнце. Тень от него — прохладная, монолитная — тянулась через забор, ложилась на стены и крыши гаражей.

Настя немного подкопала песок под сетчатыми воротами и нырнула под них, пролезла гусеницей, лёжа на спине. Шляпа у неё слетела, и Егор на секунду увидел светлое розовое лысое пятнышко по центру головы — и тут же Настя надела шляпу обратно. Егор перебросил ей через забор свою футболку и полез без неё (мама убьёт, если испачкать футболку).

Они лезли на вершину примерно сто тысяч лет, ноги скользили, глина откалывалась, сыпалась, по футболке расползлись красно-рыжие пятна, от жары стучало в голове, хлюпало в подмышках, текло по спине и ушам, Настины волосы под шляпой были совсем мокрые.

Наконец, Егор залез и сперва подал Насте руку, втащил её за собой, и только потом посмотрел: под ногами раскинулись Помпеи. Он видел всё в подробностях: колоннаду храма Юпитера и бегущего Аполлона, фрески и мозаики, оливы, ползущий по камню виноград, мостовые, залитые светом — от жары всё дрожало, голова раскалывалась, перед глазами будто летали мушки. Егор потёр лицо ладонями — и морок рассеялся. Они с Настей стояли вдвоём на глиняной куче — крыши гаражей бликовали на ярком солнце.

Настя стояла, закрыв глаза, а потом вдруг вскинула руки к небу.

— Юпитер, величайший из богов! Я взываю к тебе!

От её крика вспорхнули птицы. Егор хотел было попросить её орать потише, на стройке может быть охранник, но взглянул на её лицо — как со старинной картины, в экстазе веры — и промолчал.

— Юпитер! Ты повелеваешь громом и молнией, ты великий и могущественный! Прошу тебя! Спали здесь всё к херам! — голос у неё сорвался в визг, нога поехала на глине, и Настя неловко шлёпнулась сначала на колени, потом на задницу — и покатилась вниз.

Егор потрясённо наблюдал за ней, не смея пошевелиться: он никогда не слышал, чтобы она так ругалась — прямо словом «хер». Да ещё в молитве. Можно ли говорить слово «хер» Юпитеру?

Гроза началась по дороге домой — будто открыли гигантский душ в небе. Всё сверкало и грохотало, тигр сиганул в подвал в ужасе. Люди уносили бельё с балконов, закрывали окна, разбегались, прикрывая головы чем попало — а Настя наоборот сорвала шляпу и хохотала, подставляя лицо небу. «Тебя молнией ударит!» — «Мне плевать!»

И разверзлись небеса, и земля вздрогнула — будто гигант зашёлся кашлем, они с Настей упали на четвереньки, не удержав равновесия. Дождь лупил их по спинам и затылкам, Настина шляпа походила на половую тряпку. В небе сверкало и ревело, и вспыхнули едким, рыжим пламенем гаражи — один за другим, и разлетелся битым стеклом и металлокаркасом магазин «Продукты 24», и взорвался крошевом асфальт — широкими, в прыжок, разломами, — и чёрный огонь охватил здание начальной школы, и уходили под землю пятиэтажки и Китайская стена, где жила та девочка, что сунула жвачку Насте в волосы. И Везувий выстрелил наконец — пламенем и серой — и не стало совсем ничего.