Вот и начинает проглядывать солнышко, вытесняя с улиц тяжёлый снег. Звонкая капель, соревнуясь с птичьей трелью, оповещает о пробуждении. Весна! Сколько связано с ней воспоминаний, больше из детства, конечно. С наступлением этого времени года ты даже не просыпаешься, ты вдыхаешь жизнь: вдох, ещё вдох — я готов к свершениям! Именно с такого девиза и начинались все мои вёсны.

Помню, когда мне было лет шесть, я собрала мальчишек, чтобы устроить полевую кухню. Для полевой кухни у нас было всё: старые вёдра, какие-то чугунки, найденные у соседских амбаров, палочки-веточки, сохранившаяся в родительских погребах картошка, оттуда же сало. Не было только ножа. Но кто захочет идти домой за ножом, ведь это явная угроза того, что обратно пути не будет. Людьми рисковать мы не могли. Поэтому такой вариант даже не рассматривался. Благо за зиму, когда у взрослых не было других развлечений, кроме как ходить в гости друг к другу, я поняла, что в радиусе километра есть пара бабушек, всегда готовых прийти детям на помощь. И мы успели с ними подружиться за морозный период. Как мне казалось. В тот день не повезло бабушке, жившей на соседней улице, — группа босоного-утеплённых, состоящая из пяти-шести человек, уверенно требовала нож для непонятных нужд. Мы удивились, когда она отказала, почему-то спрятавшись за дверью. Вскоре я стояла в углу. Полевой кухни не вышло. Сало ели дома.

Помню, когда мне было лет семь, я собрала мальчишек, чтобы открыть своё кафе. Для кафе у нас было всё: старые кастрюльки, вода, столовые приборы, лавочка, служившая одновременно столом, ограждением и местом для раздумий. Не было только продуктов. Снег уже начинал сходить и предательски оголял озимые ростки. По этим маячкам мы и нашли пару головок чеснока. Потом ещё пару. Нас вовсе не смутило, что все они находились за незакрытой калиткой огорода бабушки-соседки, которая на зиму уезжала к детям в город. Ох, и наваристый тогда вышел суп! Кафе немедленно сменило локацию — теперь оно находилось на лавочке возле дома бабушки-соседки, поближе к «холодильнику». Через неделю, когда на смену снегу в соседском огороде появилась баба Люба, я стояла в углу. Мультики разрешалось смотреть только брату, который всё это время болел и поэтому не имел отношения к ресторанному бизнесу. До сих пор не люблю чеснок.

Помню, когда мне было лет восемь, мы с подружкой по традиции собирались на пикник. Для пикника у нас было всё, кроме подходящей погоды, поэтому над местом проведения мы долго не думали — небольшой холм у проезжей части, с которого успел сойти снег. Подготовка началась за сутки — с гордо поднятой головой мы сбрасывали продавщице монетки, набивая карманы прелестями жизни детей девяностых: юпи, доширак (дошираком тогда называли любую растворимую лапшу) и сухарики с сыром. Встреча условлена на завтра. Ровно в срок заходит подружка с котомкой. Дом шумит подготовкой. Лапша заваривается в баночке из-под майонеза. Суетясь, будто у меня не пикник, а свадьба, мама старается не забыть ни одной мелочи: газеты под попу, клеёночка. Уведомив всех проходящих и проезжающих о том, что у нас пикник, сезон открывали мы примерно минут тридцать, пока не закончились сухарики и газировка, а от холода уже не спасали ни клеёнка, ни газеты. Зато теперь я знаю: когда ешь лапшу из майонезной банки дома, она особенно вкусная.

Помню, когда мне было лет девять, рыбаки-путешественники оставили около нашего дома до весны свои передвижные домики. После схода снега самое время их обследовать. Уже неважно, кого я собрала в тот день. Для открытия нового мира у нас было всё: удочки, тарелки, кружки, чайники, сети. Не было только здравого смысла, который бы вовремя подсказал: «Не надо проверять свою ловкость и невероятную силу, давя стеклянные лампочки руками!» Хозяева домиков вскоре вернулись, но с рыбалкой в этот раз у них не заладилось.

Помню, когда мне было лет десять, я шла из школы, прихватив по дороге на почте порошок в картонной коробке. В тот день я никого не собирала, мальчишки сами шли рядом. Для того чтобы завершить зимние ритуалы и отдаться во власть весне, у нас было всё: на пути — не успевшая растаять льдина, на ногах — прекрасно скользящие резиновые сапоги. Не было только лёгкой одежды — на мне тяжёлая дублёнка. Проехал один, второй. Настала наша с порошком и дублёнкой очередь. Провалившись на полпути по пояс в воду, я поняла, что дальше ехать не получится. Вещи в тот вечер стирались сохранившим сухость, проделавшим непростой путь чистящим средством.

Во взрослом возрасте со мной, одержимой весенними идеями, тоже случались разные истории, как, например, эта — написать рассказ о детских.