Пожалуй, зря Антонина Петровна свернула с привычной тропинки. Гуляя, они с собакой часто ходили вдоль опушки леса у железной дороги. В это осеннее утро с бодрящим влажным воздухом и звенящими пластинами золотых листьев Антонине Петровне захотелось углубиться в лес, и теперь она не знала, где находится. Навис такой густой туман, что видно было только ближайшие два-три дерева. Исчез гул электричек. Боня тоже почуяла неладное, притихла, подняла с земли палку (а вдруг!) и, навострив уши, медленно пошла рядом с хозяйкой.

— Да, Бонька, заблукали мы с тобой...

Вдруг впереди Антонина Петровна заметила движение. Там был человек! Зрение у Антонины Петровны к старости ослабло, поэтому она поспешила навстречу, чтобы разглядеть лицо — наверняка это кто-то из знакомых!

Откуда-то потянуло горелым, будто жгли костёр, или листья, или сухую траву...

Нет, человек был незнакомым. Антонина Петровна никогда раньше не видела его здесь. Это был молодой парень в расстёгнутом пальто, клетчатом длинном шарфе и слишком больших сапогах. У парня тоже был пёс — приземистое чёрное создание — который вынюхивал что-то в опавшей листве, пока хозяин, одной рукой некрепко держа поводок, пил из термокружки и задумчиво смотрел в лес. Удивил Антонину Петровну только цвет волос незнакомца: очень уж малиновая и фиолетовая была шевелюра. Молодёжь как только ни ходит!

— Ууу-у-р... — недовольно пробормотала Боня, увидев чужую собаку.

— Не бойся, Бонька, — шепнула Антонина Петровна и позвала: — Молодой человек! Вы не знаете, как нам выйти к дороге?

Молодой человек обернулся. Из густых малиновых волос на голове его вились и закручивались в спирали два тонких рога, которые не сразу удалось разглядеть на фоне переплетённых голых ветвей. А ещё у него было три глаза: третий располагался чуть повыше переносицы и был повёрнут вертикально, а цвет у глаз был невообразимо сине-бордовый, как красный виноград. Пёс его, услышав голос, поднял голову... на самом деле, он поднял три головы, потому что именно столько голов у него и было. Три приплюснутые чёрные мордахи посмотрели на незнакомцев шестью глазками-угольками; чёрный хвостик-плеть нетерпеливо заметался в воздухе.

— Вуф! — хором вуфкнули собачьи головы.

— Тише, Цеба, — сказал демон, перехватывая поводок покрепче, и спросил: — Вы заблудились?

Кажется, эта коренастая женщина с лицом, похожим на курагу, вообще не испугалась. Это было облегчением, потому что обычно люди реагировали эмоционально, когда ему хотелось выгулять питомца по земле, а не по раскалённым углям и пустыне.

— Да, заблудились, — призналась Антонина Петровна. — Это всё из-за тумана. Ничего не видно, оставалось только надеяться, что хоть одного человека встретим!

«Человека...» — демон улыбнулся.

— Вы не так уж далеко зашли. Я вас выведу.

Раз людей вокруг больше не было, пропал и смысл нагонять туман — он сам собой рассеялся.

Пока они шли из леса, Боня осторожно полезла обнюхиваться с Цебой. Она, конечно, была поначалу сбита с толку, с какой из голов стоит начинать общаться первой. Но когда они дошли до опушки, собаки уже игриво задирались и виляли хвостами. Не сговариваясь, Антонина Петровна и демон ослабили поводки, чтобы их питомцы смогли поиграть в пожелтевшей траве. Забавно они смотрелись вместе: Боня была высшей степенью коротколапости и мохнатости, а Цеба — мускулистый, гладкий и блестящий.

— Ладная у вас собачка! — восхитилась Антонина Петровна.

— Породистая.

— Не кусается?

— Смотря кого.

— Никогда таких не видела.

— И не увидите. Мы не местные. Нам пора, Цеба!

Цеба сразу прекратил игру и подскочил к хозяину, высунув во всю длину краснючие раздвоенные языки.

Антонина Петровна почувствовала разочарование от того, что её новые знакомые так быстро уходят.

— Спасибо, что вывели из леса, — поспешно заговорила она. — Вы заходите в гости, если ещё окажетесь в наших краях. Вон мой дом — отсюда видно жёлтую крышу. У меня медок есть свой, варенье. Придёте?

Демон задумался.

— Может быть, — ответил он, нарушая правила.

Демон и Цеба исчезли. Никуда не шли, совсем не двигались, но их больше не было. Антонина Петровна вздохнула, позвала Боню, которая лежала с ошалевшими глазами в траве, и они поплелись в свой пустой дом.

Демона звали Вольдемар, но Антонина Петровна предпочитала называть его Валькой. Тот, в свою очередь, величал новую подругу Бабулей. Они выгуливали собак в лесу. Валька показывал Бабуле крохотных существ, живущих в листве, и высоких, тонких существ, которые обычно сливаются с деревьями, и других существ, которые притворяются камнями, но умеют ползать по земле и шептать. Удивительны были и поздние осенние осы, и горький запах листвы под опухшим небом, и сокровищницы белок, которые те набивали на зиму.

— У нас такого нет, — часто вздыхал Валька.

Он был категорически против прогулок возле церкви и начинал яростно чихать, стоило им случайно подойти близко.

Иногда он появлялся у Антонины Петровны дома. Хвалил её варенье (мог съесть целых три литра за раз!), а ещё постоянно цеплялся рогами за дверные проёмы и за бельё, которое сушилось на верёвочках под потолком. Бабуля поила Вальку чаем, рассказывала истории про свою молодость и показывала старые фотографии. Валька по большей части молчал и слушал, но Антонина Петровна была рада найти наконец свободные уши. Валька никогда не перебивал.

Иногда он приносил подарки. Так в доме появилась волшебная белая чаша из полупрозрачного фарфора с плотной крышкой. Под ней всегда горело синее пламя без дров или газа! Открыв крышку, можно было пользоваться им: готовить и даже греться, потому что оно было очень-очень жарким.

— Не забывай закрывать огонь, — каждый раз напоминал Валька. — Он может сжечь твой дом, если оставишь открытым надолго.

А ещё Валька умел доставать предметы из картинок или даже из телевизора. Правда, стоило коснуться таких вещей пальцем — они растворялись в воздухе, ведь были только иллюзией.

Валька не любил показываться другим людям и немедленно исчезал, даже если гость ещё лишь подходил к дому. Кажется, соседи начали что-то подозревать, слыша, как Антонина Петровна разговаривает с кем-то в пустой комнате. Однажды к Антонине Петровне приехала дочь и, тоже заметив неладное, попыталась записать маму к врачу. Но та совсем не считала себя больной! И что с того, что Вальку не видят другие? Зато его видит Боня — а этой собаке можно доверить жизнь!

— Что это ты, Валька, всё время ко мне в гости ходишь, — спросила как-то Антонина Петровна, — а я к тебе — никогда?

Валька стал необычайно серьёзным.

— Я могу войти в твой дом и в любой момент выйти, — объяснил он. — Но ты, если зайдёшь в мой дом, не сможешь вернуться. Понимаешь, Бабуль?

— Да, — так же серьёзно кивнула Антонина Петровна. — Но я всё равно хочу.

— Однажды я проведу тебя туда, — пообещал он и добавил: — Но я надеюсь, что это будет нескоро... да, нескоро.