На Трёхсвятской улице было малолюдно. Несмотря на прохладную погоду, весна уже вовсю готовилась к лету: распушились деревья, зацвела черёмуха, выросла трава и потянулись к небу яркие одуванчики. Пахло свежестью, выпечкой из кондитерской и немного солнцем.

Как игривый зверёк, ветер ерошил волосы прохожих и пытался утащить крышечки с бумажных стаканчиков. Мы с братом сидели на лавочке и любовались просторами тверского Арбата, напротив нас в ожидании сидел художник. Он, как и я, скользил взглядом по прямоугольной «заплатке» на брусчатке, которая светлела на фоне тёмных камней улицы.

Наверняка художник ждал того же, что и мы.

— Так что же ты хотела показать? — спросил брат, поедая шоколадное мороженое.

— Магию. Городскую легенду.

— М-м-м, магию... — Кирилл склонил голову набок, будто заинтересовался предложением, но надолго его любопытства не хватило. — Каких книжек начиталась в этот раз?

— Конкретно сейчас я проведу инструктаж, как превратить мороженку в несмываемое пятно на твоём пальто!

— Не-а, я успею съесть или убегу.

Я сверилась с часами. Пора.

— Так, ладно. Закрывай глаза.

Кирилл насторожился. Быстро расправившись с остатками мороженого, он выбросил обёртку в мусорный бак и закрыл глаза.

— Теперь расслабься и внимательно слушай улицу.

Мягкий стук каблуков, случайные разговоры и смех, песни птичьих голосов...

— Ничего особенного, — почему-то шёпотом сказал брат.

— Прислушайся: то, что тебе нужно, прячется за общим фоном.

Шум машин, гул самолёта в небесах, гудок трамвая...

— Стоп. Трамвай? Их же давно нет в Твери.

— Именно, Киря. Слушай дальше.

Трамвайная трещотка зазвенела ярче и отчётливее, как десяток колокольчиков. Затарахтели колёса, приближаясь и двигаясь прямиком по Трёхсвятской улице.

— Тут нет рельсов... — отметил Кирилл, но уже неуверенно, будто он засомневался: а действительно ли здесь не было трамвайных путей?

— Магия, согласись? Подожди немного, скоро можно будет открыть глаза.

Стук колёс по невидимым рельсам был уже рядом. Мы слышали пыхтение старого вагона, шуршание бархатных шторок на окнах. Чувствовали нарастающую вибрацию под ногами, как всегда бывает по прибытии трамвая на остановку.

— Слушай, а это не тот самый ретротрамвай, который стоял на Трёхе до недавнего времени и который потом убрали?

— В точку! — Скучая по утраченному трамвайчику, именно сюда люди ещё долго приносили цветы. — Открывай глаза, вагон приехал.

Кирилл открыл глаза.

Всё та же Трёхсвятская улица, та же брусчатка с «заплаткой» и никакого намёка на ретротрамвай.

— Где он? Где? Не вижу!

— Присмотрись к месту, где он стоял раньше. — Я кивнула на «заплатку».

Брат долго и тщательно всматривался.

— Что ты видишь?

— Вижу... эм... — Киря пытался подобрать сравнение. — Как будто воздух вокруг этого места дрожит. Так бывает на жаре. Ещё вижу... хм... красный мираж. Подожди! Я помню, что трамвайчик одно время был красным! Так он вернулся!

Слушая, как восторгается брат, я улыбалась. Он рассмотрел трамвай не полностью, скорее как галлюцинацию или призрачное видение. Я же видела во всей красе высокий старинный вагон с квадратными окошками и ходовкой двадцатого века.

Художник, как я и полагала, тоже дождался прибытия тверской легенды — он спешно рисовал наброски на холсте мольберта. Некоторые прохожие останавливались, смотрели на «заплатку» и, улыбнувшись, шли дальше по своим делам.

Вскоре ретро-трамвай исполнил прощальную трель, тронулся и устремился дальше — вперёд по длинной улице Трёхсвятской.

— Вась, он уезжает!

— Да, ему пора.

— Куда он едет?

— Это предстоит узнать тебе самому. Трамвайчик любит, когда на него смотрят, он приезжает каждый понедельник, утром. Ты его увидел, поэтому однажды он покажет тебе что-то особенное, может даже свой путь.

— Даже так... А тебе уже показал?

— А вот этого я рассказать не могу, иначе для меня трамвай перестанет приезжать! Пойдём, нужно купить хлеба для бабушки. — И мы побежали в кондитерскую.