— Ой! Ай! Только не это! Не-е-ет! — Растянутый красный носок комкался, стараясь спрятать дыру на пятке. Но большие, даже громадные пальцы сняли его с бельевой верёвки и начали тянуть, ощупывая со всех сторон. Так они делали всегда перед отправкой бывалых в утиль.

«Вот так ходишь, ходишь изо дня в день — в тапочках, кроссовках, ботинках, даже в сланцах, продавленный пальцами. По линолеуму трёшься и туалетной плитке, а они раз — и вышвыривают!.. Будто уже и не друзья, будто ты ног и не грел никогда, и не обнимал лодыжки, и грязевой удар на себя не брал», — перед красным носком промелькнула вся его жизнь.

Большие пальцы таки нащупали дыру. Унизительно засунули в неё мизинец и понесли носок в сторону мойки. Именно под ней прятался ужаснейший из ужаснейших — МУСОРНЫЙ БАК. В нём пропадали все верные братья красного.

Топи-топи-топ. Маленькие суетливые пальчики вырвали красный носок у больших и понесли его совсем в другую сторону. Вдоль по коридору, мимо зеркала, в маленькую комнатушку с большим письменным столом, заваленным книгами.

— Хороший мой, миленький, — произнесла она — девочка с голубыми бантами на косичках. Впервые красный носок разглядел милое кукольное личико. Девочка улыбнулась носку и положила его на стол. — Давай знакомиться! Я — Мила. А ты, наверное, Кра-а-асавчик.

Мила потянулась к полке за квадратной коробкой от печенья. Носок её помнил. Она когда-то свалилась на ногу хозяину и тот знатно его растряс. Ой!

— Только не это! — Носок задрожал.

Но Мила аккуратно сняла коробку и поставила перед носком. Она достала зелёную и оранжевую нитки, а затем острую-преострую иголку. Носок дёрнулся. Он отталкивался пяткой и полз к краю стола.

— Стой. Не бойся. Будет совсем не больно. Меня вышивать на трудах научили. — Девочка остановила и нежно расправила носок. Протянула зелёную нитку сквозь ушко иголки и поддела ею край дырки. Игла шустро притягивала один край ткани к другому. Они словно обнимались после долгой разлуки. Носок был рад вновь ощутить себя целым.

Когда девочка сделала последний стежок, она заменила в ушке нить на оранжевую. И сверху зелёных зигзагов сшила забавный лучистый круг. Она поднесла носок к зеркалу. Теперь у него на пятке росла трава, а ближе к резинке вставало солнце, разливаясь красной краской по ткани. Ляпота!

Мила вернулась к столу и потянулась за ещё одной коробкой. Она была намного светлее предыдущей, с тонкими вафельными стенками и прозрачной крышкой, похожей на окно.

Когда Мила распахнула коробку с надписью «На школьную выставку», носок ахнул. Внутри лежали его бывалые братья! У сиреневого сбоку полз улыбчивый червячок, у пятнистого выросли уши, словно он далматинец, а у жёлтого на носке разлилось синее море.

Красный уютно устроился рядом с братьями. А утром их привезли в школу и развесили на стенде прямо у доски. Носок с любопытством разглядывал мелькающие лица учеников и учителей и чувствовал себя прекрасным произведением искусства, которым ему помогла стать Мила.

— Авторская коллекция носков! Пять, Милочка, пять! Подаришь мне один? Я набью его травами и на камин повешу, — статная дама дотронулась указкой до красного.

— Простите, Нина Ивановна, но они мне все дороги!