В моей клавиатуре завелись муравьи.

Поначалу это меня умилило. Я жил один, пренебрегая питомцами. И тут у меня свои муравьи, которые сами где-то находят пропитание и незаметно плодятся! Я ощутил к ним почти отеческую любовь и признательность за то, что они выбрали именно клавиатуру, а не другой элемент интерьера — чтобы я мог видеть их и приветствовать как можно чаще. Во мне проснулись учёное начало и неподдельный естественнонаучный интерес.

В ту пору я писал одну из первых статей, должную привести меня к увековечиванию на стеле с фамилиями именитых учёных. Писал я о проявлении симптомов эпилепсии в результате перегрузки нервной системы. Если проще: я тратил ночи напролёт, пытаясь разыскать крупицы истины в малопопулярных штудиях.

И вот к моему обычному ночному обиходу — кофе, компьютеру и книжкам — прибавились муравьи. Один их вид вселял в меня какую-то неугасимую надежду на блистательное будущее. И не зря. Не зря появились они в моей жизни и не зря в тот период!

Я одержал победу в паре серьёзных научных конкурсов. Я напрягал все свои силы и чистые от предрассудков учёные извилины, но не мог избавиться от ощущения, что успех мне принесли муравьи. Кто знает, какая сила природы их послала ко мне в знак благоволения судьбы? Поэтому я не спешил избавляться от моих микродюймовых друзей.

Меня озарила ещё парочка побед, и уж тогда, решив, что дальше меня ждут только слава и процветание, я подумал, что теперь мне никакие муравьи не нужны. Те как будто бы даже перестали плодиться. Я видел только троих завсегдатаев на клавиатуре, похожих на чёрные шевелящиеся точки, не прикасающиеся друг к другу, словно они жили каждый своей жизнью (как и люди). Иногда я даже думал, что это всего лишь временные мушки перед глазами, раздражающие зрение. Но муравьи были такими же реальными, как и мои победы.

Заняться ими у меня не было времени: суток хватало только на крохи сна, изучение литературы и записывание скупых мыслей. Потом я уехал на конференцию. Всё складывалось более чем чудесно, меня несла волна глории, и я не воспринимал ничего вокруг.

Когда же я вернулся домой на заслуженный отдых, муравьи всё ещё были на месте. Как мне показалось, в том же составе. Я встретил их как старых добрых друзей, напоминавших о моём триумфе. Однако теперь появилось свободное время, и, исходя из рациональных соображений, я всё-таки решил расправиться с паразитами...

Но, вызвав дезинсекторов, я почувствовал себя ничтожным идиотом, невеждой, затерявшимся в закоулках разума. Дезинсекторы сказали, что не видят никаких муравьёв. И когда форменный сотрудник без тени сомнения заявил об этом, я сперва подумал, что это у него проблемы с головой. Но, взглянув на клавиатуру, я и вправду не нашёл там никаких муравьёв или хотя бы следов их пребывания. Клавиатура была совершенно чиста, как если бы я только что протёр её.

Всё это меня так разозлило, что я не захотел особо разбираться, в чём, собственно, было дело. Я отправил дезинсекторов ко всем чертям, решив, что они меня просто дурят. Но в следующий миг мне показалось, что дурят меня муравьи, которые перед приходом дезинсекторов аккуратно переселились в другое место, словно опасливые мигранты перед облавой спецслужб. Я уже начал было проклинать и мигрантов, и всевозможные службы, но какие-то фрагменты логического мышления, оставшиеся нетронутыми моим пламенным смятением, подсказали, что скорее всего это была просто галлюцинация. Я стал узником собственного сознания, одним из тех, кого привык разбирать по полочкам в своих статьях. Ощущать это на себе — совсем не то же самое, что писать об этом.

Муравьёв я больше не видел, что даже несколько удручало. Может, они и были плодом моего воображения, но с ними жилось как-то веселее. Хотя получалось, что жилось мне веселее не с ними, а с самим собой.

Выйдя из отпуска, я вновь занялся написанием научных трудов, учёбой, прослушиванием лекций и ведением семинаров у бакалавров. Но всё шло как-то не так. Меня не хотели публиковать — статьи получались слабыми и лишь дополняющими те, которые я выпустил прежде. Всё валилось из рук, и я понимал лишь одно: для меня муравьи были почти что знаменосцами победы, признаками успеха, простейшими талисманами удачи, которыми шаманы и волхвы задаривали дружинников и охотников перед воинственными походами.

Моя стройная, вечно упорядоченная наука, мои знания, теории и гипотезы стали зависеть от прихотей фантазии. Я не выдержал и завёл настоящих, реальных муравьёв, поселив их колонию у себя в клавиатуре. «Я памятник себе воздвигну вечный!» — любовно приветствовал я моих новых чад.

2018