Макс Вебер позвонил в дубовую дверь питерской квартиры на Фонтанке. Звонок отозвался сложным переливом. Раздались шаркающие шаги, затем на секунду стихли, и женский голос с едва уловимой хрипотцой произнёс: «Кто там?»

— Добрый вечер! Это Макс, из Мюнхена. По обмену, — молодой человек тщательно повторил заранее подготовленное приветствие.

Дверь распахнулась. Перед Максом появилась аккуратная старушка в вязаном голубом берете. С высоты двухметрового роста она показалась юноше гномом из сказки братьев Гримм.

— Сейчас возьму ключи от вашей квартиры и пойдём знакомиться, — певуче произнёс «гном» и скрылся в недрах помещения. Затем также неожиданно старушка вынырнула из бесконечного тусклого коридора, добавив к своему наряду шаль багряного цвета.

Двухкомнатная квартира оказалась на удивление большой, с высокими потолками с лепниной, старинным паркетом и камином. Она находилась на одной лестничной клетке с квартирой Леопольдины Викентьевны, так звали старушку-гнома.

— Ужин ровно в восемь, прошу не опаздывать, — изрекла Лео, так для удобства её стал называть про себя Макс.

Лео приготовила на ужин жареную корюшку. Стол был сервирован изысканным образом: накрахмаленная скатерть, салфетки в ободках, серебряные приборы и хрустальные рюмки.

После приличествующего моменту разговора о погоде Макс рассказал, что собирается написать эссе об исторических местах Питера: «Авроре», Зимнем, Эрмитаже, Летнем саде. От культурного наследия беседа плавно перетекла в русло философствования о смысле бытия. Юноша сообщил, что учится в Мюнхенском институте иностранных языков и переводов, куда он поступил после переезда из Италии. Его родители преподавали в Болонском университете, где он учился на отделении иностранных языков и литературы. Неожиданно для себя Макс рассказал про свою итальянскую любовь, которая бросила его и укатила в Америку.

— Мне даже не хотелось жить, — в запальчивости кинул юноша. — А у вас так было?

— Я рождалась три раза, — отвечала старушка.

— Расскажете?

— Родилась семимесячной в январе сорок первого. Акушерка покачала головой и вымолвила, что младенец не жилец. Очевидно, я очень хотела жить. И выжила. Когда началась война, папа добровольцем ушёл на фронт, а мы с мамой и её сестрой остались в блокадном Ленинграде, эвакуироваться не успели. С войны он не вернулся, тётя скончалась от голода. А я выжила второй раз, благодаря самодельной смеси из сухого молока, хлебушка и воды. Мама больше замуж не выходила и была просто счастлива, когда я встретила морского офицера почти на полтора десятка лет старше меня. У нас была такая светлая, радостная семья, с сюрпризами, подарками, поездками. Сын был мне наградой за всё пережитое. Когда ему исполнилось двадцать, он привёл в дом свою будущую жену, смышлёную курносую девочку без роду и племени. Она воспитывалась в детском доме. Мы всей семьёй отогревали её от холода сиротства. У молодых родился мальчик, мой единственный внук — Борис. К тому времени я окончила театральный институт и служила в Театре имени Ленсовета. Мои лучшие роли были сыграны в «Варшавской истории» и «Вишнёвом саду». Сын пошёл по юридической стезе, невестка стала литературоведом. Борис отправился в первый класс. Воскресным днём мы с внуком ждали остальных членов семьи на даче, к традиционному семейному обеду. Муж, сын и невестка ехали вместе, за рулём был сын — он только начинал водить отцовскую машину. Они не приехали. В них врезался грузовик. Так я начала жизнь снова, в третий раз, ради внука.

Макс, потрясённый историей и тем, как ее рассказала Лео, спокойно и с достоинством, надолго умолк.

Старушка выдержала паузу и сказала:

— А теперь десерт Павловой!

Во время второго ужина под бефстроганов и традиционную наливку из вишни они вспоминали комичные истории из своей жизни. Макс был из потомственных немцев Поволжья. С детства он свободно болтал на двух языках, затем к ним добавился итальянский. Как-то раз, уже в Болонье, Макс подрабатывал гидом для четы пожилых немцев из Баварии. Те любили вкусно поесть и совсем не любили много ходить. Вот последнего обстоятельства молодой сопровождающий не знал и привез их на целый день в огромный парк. Через полчаса после начала пешей прогулки фрау стала беспокойно озираться по сторонам. В самой изысканной форме Макс уточнил, что дамская комната находится в центральной части парка, добраться до неё можно всего за пятнадцать минут. При слове «пятнадцать» фрау закатила глаза и томно простонала: «Шайзе». Супруг принялся её успокаивать: «Потерпи, крошка!» Крошка весом под центнер продолжала жалобно вздыхать. Так они и тащились к вожделенному месту, перемежая черепаший шаг заунывными всхлипываниями. Леопольдина расхохоталась от души, представив эту картину.

— Подождите, самое интересное впереди, — хихикнул Макс.

Печальная процессия приблизилась к симпатичному домику с недвусмысленными изображениями мужского и женского силуэтов.

«Что это?» — неожиданно твёрдым голосом спросила фрау.

«Дамская комната».

«А где сосиски по-баварски?»

Умирая от внутреннего смеха и пытаясь сохранить внешнее приличие, Макс узнал от супруга фрау, что тот приманил её прогулкой в парке, пообещав баварские сосиски на гриле, до которых она была охоча. Его логика была проста: в любом цивилизованном парке есть хот-доги.

Хот-догов здесь отродясь не было. Такси, вызванное в спешном порядке, доставило чету в лучшую пиццерию города. По окончании трапезы фрау прикрыла глаза и удовлетворенно произнесла: «Фантастиш!» И добавила: «Перфекто!»

Лео развеселилась от души, в ней проснулся азарт актрисы, и она в ролях показывала Максу его самого и двух баварцев. Особенно хорошо у Лео получилась фрау с сосиской.

Ужин закончился за полночь. Старушка пожелала гостю приятных сновидений и предупредила, что завтра его ждёт сюрприз.

Вечер сюрпризов начался с того, что Лео торжественно внесла в комнату свежеиспеченный пирог — настоящую кулебяку. Уплетая невиданное доселе блюдо, Макс отпускал комплименты кулинарным талантам хозяйки.

— Бросьте, это обычная стряпня, — парировала Лео.

Когда с едой было покончено, старушка потребовала разлить наливку в изящные рюмки и торжественно сказала:

— Два вопроса, любых, на которые нужно ответить со всей честностью! Два вопроса от вас мне и два вопроса от меня вам! Начинайте, юноша!

— Откуда у вас такое непривычное имя — Леопольдина? — спросил Макс.

— Служа в театре, где всегда есть интриги, я была настоящим миротворцем, меня даже прозвали Леопольдом, в честь кота из мультфильма. Тот часто говорил: «Ребята, давайте жить дружно!» Правда, вскоре меня стали называть на женский манер Леопольдина, или по-дружески — Лео. В то время в моём паспорте значилось имя, данное от рождения, — Евдокия. Когда я вышла на пенсию, то поменяла имя и в паспорте.

— Теперь мой черёд, — весело проговорила старушка. — Почему вы путешествуете «с дивана на диван»?

— Я не любитель гостиниц, мне нравится жить в домашней среде того города, в который я приезжаю, и при этом быть независимым. Вот для таких, как я, и создан, наверное, сайт по обмену домами. Каждый раз регистрируясь на нём, я окунаюсь в новую историю: знакомства, первое впечатление, — мне интересно, как раскрывается человек и его характер, какая у него профессия. Упоительное время — прелюдия к путешествию. Кстати, у вашей племянницы превосходный английский, жаль, что не удалось поговорить с ней по скайпу. К тому же она красотка, судя по фотографии! Она дала мне точные рекомендации: заберёте ключи от квартиры у тёти по такому-то адресу. Вы могли бы тоже так путешествовать!

— Не в моем случае. Языку не обучена, компьютер для меня — инопланетянин, да и стара я для авиаперелётов, — лукаво ответила старушка.

— Вопрос номер два, — как заправский конферансье, объявил Макс. — Почему ваш внук не живёт с вами? Вам одной, наверное, бывает одиноко...

— Бывает, но не настолько, чтобы обременять собой молодого красавца-аспиранта. Мужчинам нужно давать свободу!

— Финальный вопрос литературного питерского путешествия! — торжественно огласила Лео. — Кому нужно ваше эссе?

Макс было принялся объяснять, как выбирал тему со своим руководителем, как спорил с коллегами, как сумел зажечь в них искорку интереса к Санкт-Петербургу. И вдруг смолк, в одну секунду почувствовав, что никому его эссе не нужно. Никому, кроме него.

Лео вздохнула, подошла к Максу, ласково провела по его волосам и пошла ставить чайник.

Прощание было быстрым и радостным — казалось, они расстаются на пару дней.

В такси по пути в аэропорт и в самолете Макс надиктовывал главу будущей книги о жителях Питера, где главной героиней его повести была прекрасная Лео, ей же он собирался посвятить книгу и вручить первый печатный экземпляр.

Вечером в питерской квартире раздался звонок. Внук Борис был как всегда краток:

— Привет, бабуль! Докладываю: моя коллега устроилась великолепно, у Макса отличная квартира-студия. Всё по высшему разряду, как он и писал.

— Я и не сомневалась, что ей понравится. А Макс, похоже, раскусил меня. Теперь мы оба знаем, что ему писала я! Но вслух не сказал. Из уважения ко мне и моему рецепту от одиночества!