В такие дни ощущаешь жизнь как подарок Господень. Лёжа в теньке на мягком пригорке, Фантик чувствовал, как его клонит в сон под неразборчивое бормотание радио, доносящееся с одной из ближайших дач. Не грех путнику и прикорнуть чуток. Судья с Фантиком — они ведь и есть путники, от одного посёлка к другому путешествуют. Там забор подправят добрым людям за сто грамм, там грядку вскопают за копеечку — тем и живы, слава те господи! Мимо, тяжело переваливаясь, прошла на станцию тётка с ведром ароматной антоновки.

— Девушка! — заулыбался Фантик. — Дай подсоблю за яблочко!

— Да сама уж, — махнула рукой тётка, но яблочком поделилась. — На вот, клоун бродячий, пожуй, может, пойдёт и у меня сегодня торговля. — И, вздохнув, потащилась к спонтанному рынку у дачной станции, где помимо неё уже стояло несколько продавцов с нехитрой огородной снедью.

Появление новой участницы вызвало оживление в рядах торгующих. Между дамой с антоновкой и её конкуренткой с красными яблоками произошла стычка по поводу права собственности на бойкое место. Спутник Фантика, худой жилистый мужик того же среднего возраста, заинтересовавшись, приподнял видавшую виды шляпу-борсалино и глянул на происходящее. Вспыхнув, спор так же быстро прекратился: появились дачники. «Антоновка», отступив, пристроилась подальше, между неказистым мужичком с кабачками и безруким инвалидом с семечками. За инвалидом стоял мальчишка с кукурузой.

Оживившись, товарищ Фантика уселся и принялся с интересом наблюдать за торговлей. Пригорочек, на котором друзья улеглись отдохнуть, располагался с правой стороны от станции, основанием своим переходя в широкую остановочную платформу, на которой, собственно, и происходила торговля. Иными словами, базар с пригорка был виден как на ладони.

К «антоновке» подошла знакомая баба, согласившаяся постоять, пока хозяйка товара «сбегает до кустов». В её отсутствие знакомая бойко продала яблоки трём покупателям, что вызвало некоторую досаду у участников рынка. Казалось, не избежать новой полемики, но в этот момент станционное радио фыркнуло, хрюкнуло и с небес раздался громкий женский голос: «...дане пассажиры! Скорый поезд... ш-ш-ш... Ессентуки прибывает... Стоянка поезда... х-ш-ш... минут... Бу... те... сторожны». Тут же умолкнув, базарчик подобрался и сомкнул ряды. Поезд налетел стремительно как ливень, подняв столб тёплой пыли и листьев. Высыпавшись на платформу, пассажиры принялись курить, торговаться с тётками, и, купив понемногу того-сего, попрыгали назад в уходящие вагоны.

— Яблоко у тебя спёр, — обратился к «красным яблокам» безрукий, кивнув в сторону вагона, в котором уезжал ловкий яблочный воришка. Непонятно было, осуждает он пассажира или торговку.

— Ворона, — вклинился мужик с кабачками.

— И что! — вскинулась «красные яблоки». — А твои страшные кабачки кому нужны? Ты откуда, умник, взялся?

— Это твои яблоки никому не нужны. Вон у ней быстрей купят, — мужик кивнул на соседку слева, «антоновку». — Посмотришь.

— Да у ней кислые! — немедленно завелась баба. «Антоновка» не осталась внакладе. Мужик с кабачками отошёл назад и, присев на ограду, наслаждался перепалкой.

На площадку выскочила болонка и принялась вынюхивать что-то между торговцев. Мальчишка оставил кукурузу и бросился к собаке, задев пирамиду антоновок, которые упругими мячиками покатились во все стороны.

— Да что ж за шкода такая! — заголосили тётки, подхватывая с земли яблоки.

Едва успели собрать горку, как следующий дачник протянул купюру. Перехватив из-за спины сумку, «антоновка» шарила в ней в поисках сдачи и вдруг закудахтала: «Как же? Кошелёк! Пропал кошелёк! Люди!»

— Как пропал? — Торгующие начали озираться вокруг. — Может, выпал? — Мужик с кабачками полез искать кошелёк за ограду. — А где мальчишка?

— Да ушёл сразу, как вы набросились! — плюнул инвалид. — Вместе с кукурузой своей.

— Ах, шкода, это ж он стянул, пока мы яблоки собирали! Веркин сынок, вот я ему устрою! — Подхватив остатки яблок, «антоновка» припустила со станции.

— Видал, Судья? — Фантик ткнул в бок своего приятеля. — Во дети пошли! Только следи!

— Дети как раз ни при чём, — прищурив серые проницательные глаза, заявил Судья.

— А кто ж? — в предвкушении очередного разоблачения засуетился Фантик. — Давай, пошевели дедукцией. — И тут же сам предположил: — Инвалид, поди?

Судья вскинул брови, и Фантик поспешил объяснить:

— Инвалидом прикинулся, а руку спрятал, и этой рукой сработал! И свару затеял для отводу глаз.

Судья покачал головой.

— Свару затеял тот, что с кабачками. Ловко он переключил внимание тётки на конкурентку! Тут другое. Ты видел, как инвалид запросто с ними общался? Не-е, он тут свой.

— И что, что свой? Свои, что ль, не воруют? — занервничал Фантик — он не любил проигрывать.

— Дело не в том, свой иль чужой. Тут, друг мой, психология. Для них торговля — способ заработка, не будут они гадить там, где зарабатывают. А вот заезжий мог воспользоваться моментом.

— Которая с красными яблоками! — Фантик возбуждённо затряс пальцем и тут же сдулся. — А, нет, она занятая была, тож яблоки собирала, да и гавкались они, как свои.

— И подруга, что заменяла, не могла украсть — потерпевшая наша выручку взяла у неё. А ты заметил, что мужика с кабачками спросили: «Откуда ты такой?» И кабачки у него уж очень страшные, грязные. Да и маловато. Как будто с грядки в спешке срезал.

— Ну, это не показатель, — заёрзал Фантик. — Подгон фактов.

— И свару между тётками он затеял, — спокойно продолжил Судья. — А сам отошёл, прикидывал, как подступиться, и собаку подозвал. А самое главное, — тут Судья лукаво глянул на Фантика, — видал, у него на пальцах пятна белые? Татуировки сводил жидким азотом. Я таких в зале суда насмотрелся.

— Ну и глаз у тебя! — Фантик хлопнул по колену. — А где он делся-то?

— Да уж, ищи-свищи. Думаю, он дачников присматривал, баба под руку попалась. Не смог устоять, воровская душа. — Судья повернулся на бок, поудобнее устраиваясь.

— Наблюдательный ты, ишь! — восхитился Фантик.

— Профессиональное. — Помолчав, Судья вздохнул. — Вдалеке хорошо вижу, а вот вблизи... всё труднее.

— Это у нас, у человеков, отражение внутреннего, я считаю, — заявил Фантик. — Чем старее становимся, тем лучше помним далёкое давнишнее, оно приятнее. А недавнее забываем, не интересуемся им... — И ещё подумав, добавил: — А по залу суда ты не скучай. Если б тот пожар с тобой не приключился, после которого ты от жизни своей отрёкся и по свету белому пошёл, так и сидел бы в своей мантии, молоточком стучал на людей. Гордыня это! Ты ж не господь бог!

— Я после этого пожара не мог больше в четырёх стенах находиться, старина, — еле слышно сказал Судья. — Казалось, давят на меня стены.

Фантик помолчал, пожевал губами и через минуту изрёк:

— У тебя теперь весь мир — зал суда, а люди в нём... эти... прокуроры. И адвокаты. Знаешь, кто сказал?

Но из-под шляпы уже доносилось ровное сопение, и вопрос Фантика остался без ответа.

...В это время нахальный мужик с базарчика забежал за станцию, достал из мешка с кабачками кошелёк, после чего ловко закинул мешок с ненужным уже товаром в густые заросли крапивы. Переложив деньги в карман брюк, он швырнул кошелёк вслед за кабачками. Проделав все эти манипуляции, мужик отряхнулся и проворно затрусил в противоположную от станции сторону к автобусной остановке.