Темнота постепенно отступала, и вместо сажной черноты перед глазами забрезжило что-то светлое и размытое. Раз пятно, два пятно. Я закрыл глаза. В уши влился шум: то ли птица щебечет, то ли вода журчит. И то хорошо. Значит, точно жив. Но между клёкотом и плеском вклинился ещё какой-то звенящий звук. Подразнил мои нервные окончания, пощекотал и смолк. А затем вместе с каким-то подвыванием снова рубанул по барабанной перепонке. Противно до мурашек. Я аж застонал и вытаращился в белое пятно надо мной. Пятно, кстати, моментально обрело форму расплющенного яблока. Даже черешок сбоку оттопыривался. В общем, смотрел я на облако, а оно где-то справа срасталось с горами своим черешком. Похлопал я глазами и решил повернуть голову. В одну сторону. Шея болит, но двигается. В другую. Захрустела не хуже камнедробилки, но повернулась. И, ба, что я вижу — в двух шагах от меня начищенным серебром блестит... голова. Прищурился, присмотрелся. Вот только фрагментов мне таких не доставало. Шлем. Не так чтоб сильно модный, позапрошлого сезона, но годный. А вокруг... Нежитьская сила!.. Истоптанная трава, щепки древесные, ветки горелые. Конец света в отдельно взятой локации. Ага, а вот и рыцарь. Лежит, красавец, ничком. Кольчуга порвана, нагрудник смят, в ногах валяется погнутый меч. Голова на месте. Уф.

И тут мне в спину что-то кольнуло. Я перевалился на бок и вытащил обломок копья. Неплохо мы с ним развлеклись. Рыцарь дёрнул ногой, зашарил рукой по земле, видимо, искал меч.

— Доброе утро, — хмуро поздоровался я с ним. — Как спалось?

— Башка... — простонал рыцарь, — башка раскалывается.

— Ещё бы. Ты ж меня ею в челюсть ударил, — я потрогал место, куда своей головой угодил рыцарь. Больно, однако. Хорошо, хоть зубы целы.

— А я тебя не убил, что ли? — вдруг удивился он, разом поднялся и сел. И захлопал на меня глазами. Я уж подумал, что ещё немного — и взлетит мой рыцарь к яблоку над нами.

— Как видишь. — Я нагнул шею вперёд-назад, сопровождая движение всё тем же скрежетом жерновов, свёл лопатки, разложил-сложил крылья, хрустнул суставами пальцев.

— А эта где? — Рыцарь мотнул головой. — Дева спасённая.

— Чёрт её знает. — Про деву я совершенно забыл ещё в самом начале поединка. А ведь точно! Я хлопнул себя по лбу. Она ж была. Как предлог. — Ты из-за неё дрался же?

— Конечно. А ты нет?

— Я нет. Ты пока вызов мне бросал, весь цветник вытоптал. А я, между прочим, пятьдесят лет розы эти выводил. Регистрировать новый сорт собирался. Только бумаги все оформил, а тут ты!

— Серьёзно? Из-за каких-то цветочков ты мне готов был голову откусить?

— Ну кому что, — я пожал плечами. — Кому дева, кому цветы. Мне вот цветы интереснее. И голову я тебе за них хоть сейчас откусить могу.

Звенящий звук, который я услышал, как только очнулся, стал громче, и вой тоже усилился. Разговаривать с рыцарем, лицо которого напоминало сейчас полено с тремя дуплами, мне не хотелось, и я побрёл в сторону источника звука. Метров через десять, за большим валуном я увидел нашу деву. Только...

— Приветствую вас, прекрасная незнакомка. Позвольте, несравненная... — рыцарь осёкся. Он всё-таки потащился за мной и, наверное, собирался блеснуть красноречием, но странный вид прекрасной незнакомки, похоже, озадачил и его.

На камне вполоборота к нам сидела вроде бы наша дева с лютней в руках. Но без покрывала, которое её вчера обматывало от макушки до пят, без золотого обруча на голове, без побрякушек на запястьях, бренчавших без умолку. Всё это лежало рядом с ней. А наполовину стянутое с плеч платье открывало крепкую, поросшую светлыми волосами мужскую грудь.

Дева заметила нас, но осталась сидеть на камне ровно.

— Ну-ну. — Я ударил хвостом по земле, поднимая пыль. — И что это за цирк?

— Я что, из-за мужика драться полез? — Рыцарь перевёл взгляд с девы на меня, потом снова на деву, потом на облако. Потом что-то захотел добавить, но только беззвучно открыл и закрыл рот.

— По второму вопросу ответ «да», — «дева» говорила низким, хорошо поставленным голосом. Заслушаешься... Таким можно рассказывать любые сказки, всё равно вспомнят только бархатный тембр и шелковистую благозвучность. — По первому — «нет», не цирк. Информационный повод, основа для новой баллады.

— Что? — коротко выдохнул я.

— Что-о-о?! — обрёл дар речи рыцарь.

Пальцы «девы» забегали по струнам, извлекая те самые ноты, от которых у меня в ушах щекотало, и мурашки под чешуёй рассыпались по всей спине.

— В краю высоких гор и рек студёных
Красавицу в уплату чудищу традицией заведено
Отдать...

— Так-так, это я, значит, чудище. А те, кто такую традицию завели, — белые и пушистые? — Я скрестил передние лапы на груди.

— ...Но волей случая, по тем местам, наполовину диким,
Прекрасный принц спешил домой,
Покрыв себя на поле битвы славой и почётом...

— Ну, слава и почёт всяко лучше безызвестности, — пробормотал рыцарь, приосаниваясь. — И «принц» опять же.

— ...И вот сошлись они на берегу морском,
Где горы подпирают свод небес
И дыбится волна горячим скакуном...

Мы с рыцарем обернулись к месту нашей вчерашней схватки, посмотрели друг на друга и уставились на певца.

— Красавицу освободив от плена, чудовище убив,
Отважный принц спешит в родные земли,
Чтоб в освещённый небесами брак вступить.

— Э-м... — начал я.

— На мужике я жениться не подписывался! — рыцарь придирчиво рассматривал «деву». Всё-таки героический поступок требовал выполнения пункта «жениться», чтобы остаться в памяти потомков, но, похоже, варианты ситуацией не предусматривались.

— О боже... — прошептал певец и уже громче пояснил: — Это песнь, баллада. Новость, сенсация! Понимаете? Я бард, я разносчик новостей. Если где-то что-то произошло, я должен первым узнать, написать песню и донести её до людей. Нести новость в города, из города в город.

— А если ничего не произошло? — прищурился я.

— Такого не бывает, — мотнул головой бард. — Вот пример сегодняшнего дня. Я узнал, что в селении поблизости был обычай: первую красавицу города отдавать дракону. И неважно, что обычай упразднили триста лет назад. Тем даже интереснее событие. Узнал, что рядом живёт дракон, — он кивнул мне, — узнал, что по дороге мимо его логова раз в день точно проезжают всякие странствующие рыцари, — он кивнул рыцарю. — Убедил в селении старосту, сказал, что про него в ближайшее время будут много говорить, что городок станет точкой маршрута для паломников. Ну и тот выдал мне женскую одежду, стражу дал. И вот я здесь, в самой гуще событий.

— Убил бы, — проворчал я, поворачиваясь к нему хвостом и собираясь уйти. — Ещё раз увижу здесь — сожру. Понял? И никто не узнает об этом, никто не сложит песню.

— Эх, темнота, — вздохнул бард. — За информацией будущее, а вы — сожрать...

— Слушай... — глаза у рыцаря загорелись, как драгоценный камень на солнце. — А у меня есть кое-какие соображения насчёт твоих новостей. Поработаем в паре?..

С высоты пригорка я провожал взглядом этих двоих, которые размахивали руками, о чём-то спорили и шли в сторону большого города за перевалом.

Я подобрал ненужный больше рыцарю меч, пристроил его шлем на стене у входа в пещеру. Посажу в нём цветы. Красиво будет.