Коробка пришла большая, с почты забирали вдвоём. Зинаида Сергеевна тянула по снегу хозяйственную сумку на колёсиках, а Владочка придерживала коробку, поставленную сверху, чтобы та не свалилась в сугроб. Колёсики набитой продуктами клетчатой сумки застревали в подтаявшем снегу, и Зинаида Сергеевна жалобно охала на каждом повороте, поправляя на подбородке колючий платок. Владочка шла молча и только заглядывала бабушке в лицо, когда та громко вздыхала. Когда пришли домой, Владочка скинула болоневые штаны, достала, морщась, растрёпанную косу, спрятанную за шиворот, провезла коробку по полу в середину зала и побежала за ножницами.

— Ты суп поешь сначала, — пробурчала бабушка, разматывая платок.

— Ну ба-а-а!

Из открытой коробки первой показалась яркая открытка с овечками и блёстками. Зинаида Сергеевна надела очки и взялась медленно зачитывать текст. Владочка от нетерпения стала щипать себя за катышки на колготках.

— Так, читаю. Дорогие мои, поздравляю вас с Новым годом...

Владочка выхватила из бабушкиных рук открытку и громко втянула носом написанный от руки текст. Сладкий запах чернил смешался с запахом картона и маминых цветочных духов. Для Владочки таким был запах праздника, и никакие мандарины не могли перебить его.

Зинаида Сергеевна достала из коробки новый миксер и шуршащий пакет с белой детской шубкой внутри. Владочка кинулась к прозрачному пакету, но бабушка остановила её протяжным «ну-у-у».

— Ба-а-а, давай откроем!

— Куда откроем, испортишь! Импортная вещь, куда. Вот мать приедет, нарядим тебя.

Владочка оглянулась на стеллаж. Там за стеклом уже стояла в коробке фарфоровая кукла в платье для чаепития. Ручки куклы тянулись вперёд из коробочного плена, но оставались для Владочки недостижимыми, как и новая шубка.

Ночью, когда бабушка уже засопела на диване, босая Владочка в длинной ночнушке на вырост подкралась на носочках к пакету и провела по нему ладошкой. Гладкий и плотный, как застывший клей-карандаш. Девочка осмотрела его со всех сторон, но не нашла, где и как он открывается. Тогда она проделала ножницами маленькую дырку в пакете и тут же сунула в неё палец.

Шубка оказалась мягкой и кудрявой, как овечка с короткими завитками. Такие завитки можно бесконечно накручивать на палец и не устанешь. Владочка ахнула от восторга и прильнула уже носом. Шубка почему-то пахла сеном, навозом и дачным чаем с мятой. Владочка нахмурилась, удивилась и решила заглянуть в отверстие пакета. В темноте комнаты сначала ничего было не разобрать, но потом яркий солнечный свет ослепил девочку. Она протёрла глаза и заглянула в пакет ещё раз. Теперь там отчётливо были видны две живые овечки на лугу.

Одна большая, спокойная, с головой, которая тут же без шеи переходит в плотное курчавое тело. А вторая — маленькая, с любопытными розовыми ушами и тонкой шерстью. Владочка смотрела в отверстие то одним глазом, то другим и не могла поверить себе же. «Бэ-э-э», — заблеяла большая овца и пошла прочь от маленькой, не оглядываясь. А та кинулась догонять, но не смогла, увязла, испугалась и затряслась, как листочек на дереве.

Владочка вздрогнула и проснулась — на столе вибрировал и трещал мобильный. Бабушка медленно встала, выругалась и взяла трубку:

— Просила же не звонить по ночам! Ну… ребёнок спит, да. Опять не приедешь? Не слышу. Не ждать? Понятно всё.

Владочка заморгала и с силой сжала зубами растрёпанную косу.