Платонов смотрел на распускающиеся почки из окна «Сапсана» и чертыхался. Сначала сокрушался, что три года пытался пристроиться к столичной жизни, но так и не нашёл своё место, затем что за это время почти позабыл всех питерских друзей. На соседнем сиденьи дремала женщина, рядом с ней на столике лежал раскрытый томик поэм Александра Пушкина. «Ну вот опять!» — И Платонов закрыл глаза.

Три года назад его левая нога первой ступила на перрон Ленинградского вокзала. Марш всё так же играл. Или гимн? Каждый раз он задумывался об этом. И вот недавно, пройдя по скайпу собеседование в газету «Несчастный вестник», поехал знакомиться. Ну что же, Москва. Открыла свои перспективы для новых журналистских возможностей. С вокзала Платонов спустился в метро и сразу же сиганул в поезд, посвящённый киноэпизодам советского кинематографа. Со стенки вагона, прямо над узеньким окошком, в ожидании грозового облака в верхних слоях атмосферы задержался взглядом на Василии Лановом. «Будет ли гроза сегодня в верхах? Небо хмурится, — задумался Платонов, — О, тут в Москве и Soundcloud оказывается работает! Ну и дела — жируют москвичи! В Питере вон всё музыкантам закрыли. Может, ещё и воздух скоро запретят?! Будут выдавать порционно». И тут же засмеялся своей шутке. В поезде было тихо и светло — что за странность. Платонов огляделся: «А вагонов-то нет, поезд как гусеница. Лепота! Гулять можно с первого и до последнего вагона, да ещё и интернет ловит! А может, и приживусь тут: новые возможности как-никак! Столичный бурлеск. В театр ещё похожу, попишу рецензии на новые постановки. Вот и на Ложкина выберусь. Художествует теперь на Трубной. Кто бы знал... Офис прямо рядом с метро, у Ленинских гор. Опять Ленин. Везде рядом, как на страже. Охраняет!»

Просторный и светлый офис встретил Платонова весело: плюшками и жарким двойным эспрессо, вспомнили парадные и подъезды, батон хлеба и буханку батона, бордюры и поребрики... Шеф вручил три красных конверта. «Первый откройте сейчас», — сказал Варвар Максимович. Платонов подышал на клей, прямо как в детстве, и конвертик стал раскрываться. Там было два слова: «Счастливый Пушкин».

— Это что такое?

— А это ваше первое задание, господин Платонов. Написать об этой гостинице изнутри — так сказать, с ракурса проживающего. Вот вам номер — шесть. Второй этаж. Гостиница небольшая. Надо помочь раскрутиться. Будем рекламу давать в транспорте наземном. Тексты ваши нужны.

— Но я же не на рекламу нанимался, я художественные, серьёзные тексты пишу.

— Это да, мы понимаем, но ничего, начните с этого. Первого конверта. Вот вы только представьте: ваш слоган будет на автобусе, проезжающем по Кремлёвской набережной мимо Зарядья...

— Это уж точно заряд. Пушечный. Не ожидал. Ну раз контракт подписан, давайте. А что с остальными конвертами?

— Пока не вскрывайте, подождите, время придёт, и мы всё расскажем.

Весело улыбался Варвар, показывая все свои белые зубные протезы...

«Счастливый Пушкин... А был ли Пушкин счастливым?» — подумал про себя Платонов.

Никанор Савельевич открыл глаза, дама всё дремала. Томик Пушкина, не выдержав тряски, упал со столика на пол, прямо на дорожную перемётную сумку. «Опять он!» — Платонов в негодовании поднял книгу и быстро пролистнул странички. «Медный всадник» предательски подмигнул застигнутому врасплох пассажиру. Никанор вернул томик на своё место. «Всё, с Пушкиным завязал пока. Наберусь сил с топи болот и отправлюсь в Пушкиногорье. К Довлатову. Потрещим там на Онегинской скамье. И статейку новую напишу. „Довлатов в армаде ленинских буераков“. Пристрою куда-нибудь. Душа простора просит. Там то самое место. Свободное от красных конвертов...»

Стук дребезжащих рельс и проводник напомнили Платонову о том, что уже скоро, скоро остановка...