В палатке пахло специями и гнилыми зубами.

— Хонгчао закончится через три дня, — сказал прорицатель. — Сегодня у нас читверг, да? Читверг пройдёт, пятница пройдёт, суббота пройдёт, воскресенье наступит и всё, хонгчао пройдёт. Море будет чистое. Можно будет плыть куда хочишь.

— Сколько с меня?

— Три тысячи.

Я молча положил на столик три бумажки и стал нашаривать в темноте позади себя выход.

— Хочешь, скажу, когда ты умрёшь? — с надеждой спросил прорицатель.

— Что?

— Могу сказать, когда ты умрёшь. Всего за пячисот рублей, сегодня скидка.

— Спасибо, не надо, — ответил я, не оборачиваясь, расстегнул молнию и вылез наружу.

Там было посвежей, но ненамного. Зато можно было, наконец, закурить. Палатка прорицателя стояла на последнем этаже бывшего ТЦ, немного на отшибе. В очереди теперь сидело пять человек: три женщины, пьяный мужчина и девушка в наушниках и маске-фильтре. Пока я курил, подошли ещё двое: беременная японка и русский парень с огромными, как вишни, зрачками. Они, похоже, надеялись пройти без очереди, но получили внезапно слаженный отпор, даже девушка в маске присоединилась. Парень японки захотел уйти, она захныкала и стала просить его остаться, он схватил её за плечо, она скривилась от боли. Из соседних очередей к палаткам, где оказывали различные сексуальные услуги, послышалось улюлюканье. В нашей очереди смотрели молча, но с одобрением. (Ну нет, так не пойдет. Тебе не нужно знать, как сложится дальше жизнь этой пары и их ребёнка, и кто из них бешеный, а кто просто под кайфом. У тебя одна задача — дойти в гостиницу к Ладе. Или нет, две задачи. Задача-минимум: дойти в гостиницу к Ладе. И задача-максимум: принести ей что-нибудь поесть.)

Я затушил сигарету и пошёл к эскалатору. Спустился на этаж ниже, здесь было не так уныло и в основном торговали едой. Воздух был напоен множеством запахов, встречались даже приятные. Я купил на развале три пачки любимой Ладиной лапши. (Ну что, задачу-максимум ты выполнил? Купил девочке поесть. Кретин.)

Надо было идти в глубину этажа к мясным рядам, но я медлил. Взял кофе, закурил ещё одну. Стоял у перил и представлял, что с Ладой всё хорошо, что она обрадуется лапше, а потом мы наконец поплывём в Вакканай. Просто купим билет в двухместную каюту, как нормальные люди. Хотя зачем нам тогда Вакканай, тогда мы лучше домой поедем.

Из размышлений меня вывел шум. Двое патрульных шли из глубины мясных рядов прямо на меня. Тащили девчонку, совсем молодую, даже младше Лады. (Причём здесь Лада, кретин? Просто молодую девчонку.) Третий шёл сзади и время от времени бил электрошокером по её ослабевшим ногам. Девчонка, видимо, совсем изголодалась, обе руки у неё были когтистыми, лицевые мышцы уже немного подались вперёд. Электрошокер ей в таком состоянии был нипочем, она только слабо морщилась и иногда пыталась пнуть третьего патрульного по руке. Впрочем, ни разу не попала. Толпа расступалась перед ними быстро, но без особого страха. Все уже привыкли.

Парень с электрошокером скользнул по мне равнодушным взглядом, но потом вернулся, как будто что-то заметил. В ушах у меня зазвенело. Я читал, что патрульные умеют вычислять жертв, особенно тех, которые с «привязками». Да и вообще, после того раза патрулей очень боялся. К счастью, в этот момент девчонка, наконец, достала его, и ему стало не до меня. Я аккуратно поставил стакан с кофе на перила и поправил шарф. Пошёл к выходу быстро, но не слишком. Я не оглядывался, а сигарету всё ещё держал в левой руке. Только на улице понял, что она прогорела до фильтра.

* * *

— Принёс? — хрипло спросила Лада, как только я вошёл, и это было плохо.

Голос её шёл из ванной, и это было ещё хуже. Ванна в нашем номере, она же единственная ванна во всей гостинице, была ужасна. Лада сидела там, только когда у нее были ломки. Набирала холодной воды и сидела по два часа, по три. Значит, пока меня не было, ей стало хуже.

— Не принёс. У нас же ещё есть? Или ты доела?

— Не доела. Оставила на случай, если ты ничего не принесёшь. Но оно плохое. Мне от него вчера уже плохо было.

Голая Лада вышла из ванной. Не одеваясь, подошла к окну, достала с внешнего подоконника кусок, показала мне. Мясо действительно было плохое, всё серое и уже немного липкое.

— Ты бы не ходила голая возле окон, — сказал я, глядя на мокрые следы на линолеуме.

— Боишься, что патруль меня увидит?

— Боюсь, что ты простынешь, дура.

(Это была полная ерунда. Лада теперь человеческими болезнями не болела.)

— Давай я обрежу края, может, в центре оно получше? Утром принесу новое.

Она не ответила. Медленно вытиралась, собирала с пола одежду. Я осторожно положил мясо на подоконник, пошёл к столу, убрал в сторону Ладин планшет.

— Где у нас пакет?

Она снова не ответила. Я нашёл пакет и нож. Постелил пакет на стол, начал резать. Этот процесс я всегда ненавидел. На самом деле когда-то я даже был вегетарианцем.

— Подожди. Ты узнал, когда кончится прилив?

(Это она сказала, когда я был уже на середине куска.)

— Завтра, — соврал я. — Послезавтра уже поплывём.

— Мне утром написал Макс. Зовёт завтра на охоту.

— Он же уехал.

— Он не уехал.

— И где вы будете с ним охотиться?

— Он сказал, в порту.

— В порту сейчас нет никого. Из-за прилива, — вяло ответил я. — Значит, в другом месте.

— В каком, мать вашу, месте?! Лада, тебе нельзя охотиться! Тебя поймают! Знаешь, сколько я денег летом отдал, чтобы вытащить тебя? У меня больше нет таких денег.

(Снова ложь. Деньги у меня были. И опять я не выдержал и заорал первый.)

— Ну давай, упрекни меня деньгами! — Лада, впрочем, тоже завелась на раз. Умница.

— Да не деньгами, дура! Я не хочу, чтобы ты сдохла! Максу насрать на тебя! Он тебя бросит подыхать или отдаст патрулю. Или отдаст тебя стае, пустит по кругу. Да они там все конченые у него!

(Это была уже наглая ложь. Я ничего не знал про стаю Макса, даже — есть ли она у него.)

— Я тебя ненавижу! — орала в ответ Лада. — Это всё из-за тебя! Из-за тебя я непонятно кто! Ни человек, ни зверь! Отпусти меня с Максом, он хотя бы меня... не мучает.

Последним словом она захлебнулась. Закрыла лицо руками, сникла.

— Лада, ну послушай. Мы же договорились. Мы поплывём к профессору Араке, он тебя вылечит. Ты снова будешь такой, как раньше. Всё будет как раньше.

— Нет никакого профессора Араки!

— Это кто тебе сказал?

— Макс. Он сказал, что никакого профессора Араки нет! Что он шарлатан! Он никого не смог вылечить! Он разозлил вожака, и его загрызла стая. Ты мне всё врёшь про него. Отпусти меня с Максом! Он хотя бы не врёт.

— И я не вру.

— Ты говорил, что позаботишься обо мне, что поможешь мне вылечиться. Но прошло полгода, и мы торчим здесь. И ты кормишь меня тухлым мясом.

— Хорошо, — сказал я без выражения. — Хорошо. Можешь укусить меня, Лада.

— Да?

— Да.

Я сел на кровать. Она оказалась рядом в секунду. Склонилась, взяла меня за шею почти ласково. Пальцы у неё были холодные, зрачки — огромные.

— Спасибо, — прошептала она мне в ухо и сразу укусила.

Сначала, как всегда, было приятно, потом — больно.

* * *

Когда я пришёл в себя, уже светало. Я лежал, укрытый одеялом по шею. Лада сидела возле кровати на полу, читала и ела лапшу. Она никогда не заваривала лапшу, просто отламывала от брикета понемногу и ела — как чипсы. Я осторожно пошевелил рукой, потом ногой. Лада среагировала на движения мгновенно.

— Ты проснулся? — Сейчас голос у неё был почти как раньше.

— Это хорошо, что ты проснулся. Я тебе лапшу оставила.

Я кивнул. Говорить пока не хотелось.

(Лапшу я, кажется, вчера из рюкзака не вынул. Значит, когда я выключился, она шарилась по моим вещам. Впрочем, думать об этом тоже не хотелось).

Лада легко поднялась и пошла включать чайник. Я скосил глаза на её планшет — Чосер, «Кентрберийские Рассказы». В оригинале, конечно же.

— Знаешь, я думаю, что Макс соврал мне о профессоре Араку, — сказала она задумчиво.

Налила мне растворимый кофе, положила четыре ложки сахара. Подтащила к кровати наш единственный стул, поставила на него кружку.

— Он просто хотел, чтобы я пошла с ним на охоту. Выманить меня хотел, — продолжила она, снова садясь на пол. — Я не думаю, что профессора Араку убили. И что он шарлатан.

— Конечно. Тем более, если он шарлатан, зачем тогда убили. Глупость.

Что ж, по крайней мере я жив, и наступило утро пятницы. Нам осталось продержаться ещё два дня.