17, 34, 695.

Её пальцы летали по клавиатуре, вбивая числа в таблицу бухгалтерской отчётности. Если бы она была пианисткой, то по праву считалась бы виртуозом и собирала толпы на своих концертах.

482, 631, 29.

Рядом заработал принтер, выплёвывая ворох макулатуры. Однако звук шуршащих листов не отвлекал от чисел.

979, 340, 2536.

Параллельно в уме она составляла список того, что ненавидела. Список был длинный и определённо включал в себя рабочее кресло, рабочий кабинет и часы.

24, 79, 511.

Единственное, ей пока было сложно определить, какую стрелку она ненавидела больше: минутную или секундную. И та и другая двигаться совершенно отказывались.

9329, 46, 880.

В принципе, она могла печатать ещё быстрее и закончила бы раньше, но начальство всё равно не позволит ей уйти до окончания рабочего дня.

143, 58...

Пятьдесят восемь? За все пять лет, что она вбивала бесполезные числа в никому не нужные таблицы ей только раз попадалась 58. В первый день, когда она только села за этот проклятый стол и ещё неловкие пальцы слабо нажали на клавиши. Едва ли она понимала тогда, что будет вбивать числа следующие несколько лет. Хотя, может, та первая 58 предупреждала об этом? И если так, то что говорит ей новая 58?

Кресло как будто само отъехало от стола. Она встала и направилась к выходу. Никто даже не окликнул её, когда она выходила из здания. Оказывается, всё это время она могла просто уйти, никому ничего не сказав.

Ей никто не позвонил, когда она шла по улице и садилась в автобус. Только смотря на пролетающие мимо деревья, она поняла, что оставила телефон в офисе. Куда она едет, она не знала.

Третьей 58 в её жизни не случилось. Зато были волны, ночи без сна и палящее солнце. Пальцы отвыкли печатать, а может, никогда и не умели.

Никто из офиса её не искал: все решили, что она растворилась в полуденном мареве или слилась с рабочим креслом. Принтер печатать так и не перестал.