— Хей! Тебе проводник нужен? Десять серебрушек, и половину вперёд. А то пропадёшь, и я вовсе ничего не получу.

— И многие не доходят?

— По-разному. Иногда весь сезон без потерь, а порой исчезают целыми группами, да ещё вместе с поводырём. Но ты не бойся. Птицы свистят, и дымки в низинах нет. Хороший день.

— И всё-таки, как уберечься?

— Правил много, но главных лишь три: не сходить с тропы, не оглядываться и не возвращаться назад.

* * *

— Ступай аккуратно, не то полетишь вниз и костей не соберёшь.

— Ой, какие валуны! А мне рассказывали, что от деревни спуск ровный и лёгкий.

— Они когда ходили? Летом? А сейчас осень. Если зимой отправишься, дорога вообще в гору будет. С тех пор, как мир разломился, все пути блуждают. Да ты и сам знаешь. Стой. Чуешь, мруны воют? Но пока далеко и в стороне. Проскочим!

— А их уничтожать не пробовали?

— Пытались, конечно. Да только это как из пушки по воробьям. Их бьёшь, а они опять из-под земли лезут.

* * *

— Видишь, верёвка натянута с перьями и камушками? За неё держись и глаза лучше закрой, а то мерещится всякое.

— Мариса? Как ты здесь очутилась? Откуда? Пусти! Да не хватай меня! Она там, под деревом, плачет и меня зовёт. Отстань!

— Охолони. Это не Мариса, а морок. Уймись же, глупый! Нет тут людей. Не хочешь сдохнуть — пошли.

— А как же...

— Мариса твоя тебя дома дожидается, жива и здорова.

— Она умерла прошлой зимой.

— Тем более. Топай, я сказал!

* * *

— А вот тут узко. Придётся по одному. Замечай, куда я ставлю ноги, и не отставай. И поторопись — туман поднимается.

— Угу.

— Уже почти не опасно. Ещё немного и доберёмся.

— ...

— Устал, что ли? Ты говори что-нибудь, чтоб я знал, что ты ещё жив.

— ...

— Ау? Не молчи. Вот уже конец тропы. Отзовись!

— ...

— Эх, сгинул. Плакали мои денежки. Но ничего, пять монет тоже неплохо.

* * *

— Эй, ты провожатого на ту сторону ищешь? Ночуй на постоялом дворе, на рассвете выдвигаемся. Чтоб с утра как штык был здесь.