Однажды Витю укусили сразу четырнадцать клещей. Витя страдал, чесался и выл, пока я не выкрутила каждого, путаясь в густом подшёрстке чёрно-рыжего цвета. Витя, по паспорту Витольд фон Штраус, это стойко вытерпел. Даже разрешил себя после вымыть, вычесать и обработать от паразитов.

Как напарник Витя мне нравился: пёс был умнее многих людей, с которыми я имела дело раньше, и не бухал всю ночь, просыпая самый тёмный час в сутках — время воровской удачи. А главное — Витя был псом-призраком. Наполовину. Его бабка согрешила с водолазом или вроде того.

Даже просто увидеть такого издалека — уже, считайте, жизнь прожита не зря, а выкупить его у живодёров, не подозревающих о его ценности — сладчайшее, словно засахаренный мёд, чувство. Как только я заметила эти странные серповидные блики в глубине его глаз, когда взялась за поводок и повела Витю по длинным коридорам подвала городского цирка, мне захотелось громко рассмеяться — смех так и клокотал в горле. «Неудачники! — хотелось крикнуть мне. — Я вас сейчас та-а-ак обдурила!»

Вся прелесть псов-призраков в том, что они могут протискиваться в самые маленькие отверстия, а для вора, как вы понимаете, это огромный плюс. Витя оборачивался в призрачную форму лишь в новолуния, но и в остальное время он был мне верным товарищем: вынюхивал ящики с адским порохом, которые надо было выкрасть, сторожил, пока я шарилась в Голубом доме на набережной в поисках королевских подвесок, а главное — согревал, когда я ложилась спать в очередной заброшке, потому что мы снова были в бегах.

Но убежать от болезни, которую занёс один из тех четырнадцати клещей, было невозможно. Я была готова сделать всё что угодно...

— ...лишь бы он выжил. Если ты уверен, что это поможет, то давай сюда свою карту. — Я беспокойно оглядывалась по сторонам. Богатые кварталы выглядят безопасными, хотя для воров они страшнее окраин. Но только здесь принимал Сивый, лучший ветеринар города.

— Не существует никакой карты, милая Лора. — Он докурил сигарету и метко бросил её в мусорку, похожую на древнегреческую вазу. А может, это и была настоящая амфора. — Дождись утреннего тумана и попроси своего пса отвести тебя в Туманный город. Даже ослабевший, он вполне на это способен.

Я посмотрела на Витю. Свалявшаяся тусклая шерсть, тяжёлое частое дыхание, вывалившийся бледный язык. Он лежал на брусчатке в прохладной тени деревьев у небольшого пруда, но ему всё равно было жарко. Я чувствовала это.

— А дальше что?

— Дальше не знаю.

— Я тебе заплатила не за «Не знаю»!

— Успокойся. Я не знаю, куда точно идти, просто потому что никаких карт не существует. Но знаю, что в городе есть Зеркальное озеро, исцеляющее от любой болезни.

— Почему же тогда ещё вода оттуда не продаётся на всех углах золотых кварталов?

— Потому что попасть в Туманный город можно только с помощью пса-призрака, а ты знаешь много псов-призраков, готовых помогать людям? Они существа иного мира. — Он взглянул на Витю. — Я сам видел только одного. И порой мне кажется, что они лишь принимают форму собаки, а на самом деле — они нечто большее.

Пока я шла домой, сомнения так и крутились внутри меня, завязываясь в нераспутываемый узел. Сивый бы не стал мне лгать, знает ведь, что за враньё я могу и чикнуть его ножом в спину. Значит, то, что он говорил, правда. Или он только считает это правдой.

В любом случае надо было дождаться утра.

Я не знала, стоит ли что-то брать с собой, но на всякий случай собрала припасы на пару дней пути. Когда белёсый туман пришёл с моря, мы с Витей вышли на пирс.

— Ну что, дружочек-пирожочек, отведёшь меня в Туманный город?

Пёс наклонил голову, приоткрыл пасть, его ухо заломилось, и теперь он выглядел ну совершенным дурачком.

— Ну давай же, Витенька, это же ради тебя. Ничего оттуда не вынесу, — для пущего эффекта я даже приложила руку к груди. — Обещаю!

Витя слабо гавкнул и засеменил по пляжу вдоль воды. Пока солнце не поднялось, он чувствовал себя ничего. А может, и лекарства, что я утащила у Сивого, немного помогали.

Туман обволакивал фигуру пса, скрывая его от меня, и мне приходилось идти всё быстрее и быстрее, пока я не перешла на бег. Песок разлетался во все стороны, забивался в сапоги, путался в волосах. Внезапно нога подвернулась, утонув в мелкой гальке, и я упала. Но гальки на нашем пляже отродясь не было.

Ах, вот оно что. Я уже и не на нашем пляже.

Голубоватое солнце поднималось из-за тёмного моря, пронизывая прохладную дымку мягкими лучами. Дышать было очень легко, как будто наконец прошла заложенность носа, и во рту появилось сладкое послевкусие спелого лопающегося винограда.

Полоса гальки тянулась далеко за горизонт. Из живых — только Витя, рычащий на подкрадывающиеся волны, которые брызгами летели ему в морду.

— Ну и куда нам?

Пёс повернулся ко мне, мгновенно стал серьёзным и потрусил вдоль воды на север. Я, поправив рюкзак, зашагала за ним. Мы шли долго. Или нет. Я не знаю, время тут было иное. Голубое солнце совершало оборот за оборотом, но мне не хотелось есть или спать. Может, нас так проверяли?

Хотя я готова была идти по пляжу бесконечно. Вите тут явно было лучше, чем в нашем мире: он легко бежал, размахивая хвостом, охотился на морских чаек и иногда носился с вытащенной откуда-то корявой палкой.

Галечный пляж так и тянулся, но Витя вышел на песчаную дорогу, ведущую от моря. По обе стороны и до тех пор, пока хватало взгляда, росли узловатые кустарники с пышными ярко-красными цветами. Может, они и не красные вовсе, но в свете голубого солнца так казалось. Насекомые вились роем: и крупные пушистые пчёлы, и острые стрекозы, и что-то наподобие бабочек. Их жужжание выводило из себя.

Туманный город наконец появился. Каменный. Низкий. Абсолютно белый. И пустынный. Но Витя шёл, будто знал, куда надо идти. Ведя носом по ветру, он спокойно двигался по заброшенным улицам, сворачивал между домами и пробегал под арками. Внезапно я услышала лай. Не Витин, нет, незнакомой мне собаки. И звук был как раз оттуда, куда только что забежал мой пёс. Я рванула.

Еле различимые очертания собаки ощерились, пошли волной и замерцали. Это был настоящий призрачный пёс. Мой Витя стоял ровно, не трясясь и не заваливаясь на спину, подставляя беззащитное пузо. Ждал, когда незнакомец признает в нём частицу призрачной крови. Даже горделиво приосанился, когда призрачный пёс успокоился и они оба обнюхали друг друга. Они о чём-то говорили на своём, собачьем языке, и Витя оглянулся на меня. Внимательно посмотрел.

И снова раздался лай, громкий, разбивающий здешнюю тишину и пустынность. Гурьба мерцающих собак вывалилась на улицу, где мы стояли, закружила Витю. Замелькали хвосты, уши, клыки и длинные языки с нитками слюней в вихре полупрозрачной шерсти и звёзд. Он кое-как вырвался, гавкнул и подбежал ко мне.

Я присела на корточки.

— Нет здесь никакого волшебного озера, да?

Он положил морду на мои колени и заскулил. Медовая блестящая шерсть была гладкой и мягкой, когда я погладила его.

— Обещала ничего не забирать отсюда. Обещала тебе. И сдержу слово.

Я отстегнула ошейник, который показался мне ужасно тяжёлым. Поцеловала Витю в чёрный кожаный нос и отпустила.