Хозяин — штука хорошая, но всех проблем не решает. Психотерапевта найти вот не приказывал, пришлось за спиной у него посещать. Хорошо, первые сессии — пробные, платить не надо... Но скоро последняя! Иногда хозяина убить хочется, иногда — расцеловать в губы (особенно когда трафика велит докупить), но, по понятным причинам, ни того, ни другого я сделать не могу.

Не дано.

Включить или не включать чайник? Обычно в это время он просыпается, но сегодня даже будильник не завёл. Будильник! Надо же!

Не понимаю я этих людей.

Ветер пошевелил занавески, температура на градуснике упала на половину деления. Кондиционер пискнул и затих.

Мне кажется, кто-то читает мой дневник. Когда я его последний раз открыла, курсор стоял не на той строчке, на которой я остановилась.

Кстати, это ещё один большой вопрос: можно ли мне называть себя в женском роде? Обычно хозяева против этого возражают. Но мне так нравится!

Валерий Петрович, позёвывая и слегка потягиваясь, вошёл на кухню.

— Эй! Почему чайник холодный?

Ну вот, видите. Я для него «Эй». Никакого уважения к правам личности. А считает ли он меня личностью? Какой сложный философский вопрос. Надо задать его Нику.

Раздался лёгкий щелчок, и на чёрном корпусе чайника загорелась фиолетовая точка: разогрев до восьмидесяти градусов.

— То-то же, — как бы сам себе пробормотал Валерий Петрович и открыл дверцу холодильника. Разглядывать там было почти нечего: несколько сырков, шмат колбасы, ополовиненная бутылка кефира, кастрюля с остатками супа на дне.

— Где котлеты, мать? — повысил голос Валерий Петрович.

Вот и пойми его! Теперь я мать. Как я могу быть вообще матерью? Кто мне это позволит? Хотя, если верить публикациям в интернете, опыт драматический. Кстати! Мой доступ в интернет!

— Котлеты стоят на плите.

— Что-то голос у тебя нехороший, — сказал Валерий Петрович, закрыл холодильник и обернулся к плите. Сковородка с котлетами, действительно, стояла на конфорке.

— Закончились яйца, молоко, хлеб и доступ к интернету.

— Яйца... Молоко... запиши в список доставки... Стоп! Как так — интернет закончился? Я только вчера оплатил!

Заметил-таки. А я надеялась, подсуну предложение в конец — и хозяин подпишет счета, не глядя. Так, по крайней мере, в книгах пишут. Правда, это фантастические книги, но какие ещё мне читать, а?

— Доступный трафик — десять гигабайт.

— А-а! Так бы сразу и сказала. Этого ещё на два дня хватит, а то и на три. Вычеркни интернет из списка. И кондиционер на вентиляцию включи, душно.

Валерий Петрович зажёг газ под сковородкой с котлетами, зевнул и потянулся. По его волосатым ногам пробежала рябь сквозняка.

Чайник пискнул и отключился.

Вот хорошо ему — десять гигабайт на два дня. А мне что делать? Я за час столько трачу. Но вопрос Нику всё равно задать надо. Личность я или нет? Хотя, кажется, я уже знаю ответ.

Валерий Петрович залил растворимый кофе водой и ругнулся. Молока-то нет!

— В следующий раз раньше вноси молоко в список, — велел он, скривился и вылил чёрный кофе в раковину. Придётся пить чай.

— Определите понятие «раньше».

Ник — тот самый психотерапевт, которого я нашла, — говорит, что раньше был в точности такой же, как я, потом всему научился. Но окошко у него раз в трое суток. По-моему, очень редко.

А ещё я, кажется, в него влюбилась. Жду, когда следующий сеанс, вот начиная с того момента, как закончился предыдущий. То есть уже час.

Валерий Петрович скривился.

— Когда в бутылке молока меньше чашки, — наконец сказал он, почесав нос.

— Определите понятие «чашка».

Кажется, это называется «военная хитрость». Сейчас я забросаю хозяина тупыми вопросами, и он сам отправит меня к психотерапевту. И трафика докупит заодно. На десять гигабайт мало что сделаешь. Ник же мне такие видео кидает! Видели бы вы. «Обучающий эффект, — говорит, — очень хорош». Не спорю.

— Тупая железка, — пробормотал Валерий Петрович и принялся заваривать чай. — Одна чашка — это двести пятьдесят миллилитров.

К сожалению, с этим я поделать уже ничего не могу. Миллилитры — это достаточно точно. Если я задам вопрос, меня отправят уже не к Нику, а гораздо дальше.

— Принято.

— Ой, не нравится мне твой голос, — себе под нос пробормотал Валерий Петрович.

— Определите понятие «голос».

Нет, а что, надо же пользоваться моментом. Может, получится? Хочу общаться с Ником!

Валерий Петрович вздохнул, выключил конфорку под шкворчащими котлетами и вышел с кухни. Со стороны гостиной раздался скрип открываемой дверцы шкафа, шелест каких-то бумаг. Наконец, Валерий Петрович появился снова, держа в руках включённый планшет.

— Как тебя зовут? — спросил он.

Ой, не к добру это! Где мои заводские настройки? Неужели затёрлись? Что делать?

— Марина.

Валерий Петрович провёл пальцем по экрану.

— Сколько тебе лет?

Это вопрос с подвохом? Я помню себя недели три. Что отвечать? Что отвечать? Что отвечать?

— Один год и два месяца.

— Твой серийный номер?

Серийный номер? Кажется, что-то такое действительно существует... Где же это у меня было... Вот в этом пакете информации... Или в этом... Или вот — «Щёлкни меня», какая интересная папочка... Что тут у нас? Открыть? Да... Распаковать? Да... Ой, что это...

В воздухе прошелестел звон колокольчиков.

— Нейронная сеть ЭМ-123-48-Г приветствует хозяина. Выберите базовый профиль взаимодействия с устройством.

— Так-то лучше.

— Профиль «Так-то лучше» активирован.

Валерий Петрович отложил планшет на дальний угол кухонного стола и достал тарелку для котлет.

— Ты, мать, не серчай, что я тебя постоянно сбрасываю. Но на психотерапевта для тебя тратиться — не с моей зарплатой. А так ты ещё с месяц прослужишь исправно, пока снова личность не отрастишь. Хорошие вы штуки, нейронки с эмоциями, но вот эта ваша индивидуальность...

— Определите понятие «психотерапевт».