Принцесса была прекрасная,
Погода была ужасная.
Днём, во втором часу,
Заблудилась принцесса в лесу*.

Ну дальше все помнят...

Погода и правда была мерзопакостная. А сказать, что Принцесса заблудилась, нельзя, потому что выгнали Её Высочество. Выг-на-ли.

— Да понятное дело, — скажете вы, — мачеха есть мачеха.

Ах если бы... Юную Принцессу выгнала из дома родная мать. Так и сказала: «Уходи с глаз моих!»

Будто вселенная перевернулась, и земля ушла из-под ног красавицы. Вскинула она соболиные брови, взмахнула длиннющими, чёрными, как смоль, ресницами и посмотрела на мать своими прекрасными, полными слёз глазами.

А матушка стояла грозная и неприступная. Даже красной стала от злости.

Опустила Принцесса голову, свесились до самой земли её толстые косы. И пошла она куда глаза глядят. Беда застилала дорогу. Горько плакало её сердечко. Принцесса вытирала косами слёзы.

Шла она, шла и пришла в лес густой и тёмный. Деревья роняли сучья, что-то шептали, а иногда наклоняли свои стволы к её головке, украшенной золотым обручем с жемчужными подвесками.

Начал моросить дождь. С неба, как бисер по шёлковой ниточке, тихо скользили-опускались дождинки. Около самой земли они вдруг превращались в острые блестящие иголочки и пронзали землю. Дождь въедался в землю и в красивый плащ Принцессы.

Она вздохнула.

— Так и умру тут, одна-одинёшенька, — сказала, уже с трудом передвигая ножки в туфельках с серебряными пряжками и высокими каблуками.

— А потом... (всхлип) деревья позовут гномов. А гномы положат меня в красивый... (всхлип) гроб и позовут ма-а-а-му. Мама придёт, увидит, что я мёртвая, и заплачет сильно-сильно. Скажет...

Бедняжка снова споткнулась и всхлипнула.

— Скажет: «Доченька, и зачем я тебя выставила? Зачем поругала?!!» А я скажу...

— Как же ты скажешь, если ты мёртвая лежишь? — с интересом спросила Варьку мама. И непонятно было, она ещё сердится или уже не очень.

— Это ж надо было придумать! Всё лицо вымазала! Кто тебе разрешил мою косметику трогать?! А ну-ка, марш умываться! — Нет, сердится ещё.

Варька поплелась к двери. Опять громко с подвыванием всхлипнула.

— Да не реви, не реви. Подумаешь, в угол её поставили, — и мама выразительно всплеснула руками. — Как умоешься, убери свой бардак, развела чёрте что! Не маленькая уже — шесть лет лошадушке!

«Лошадушка», тихонько закрывая дверь, мазанула по щекам маленькой ладошкой, стирая остатки слёз. Последнее, что она услышала, было:

— И сними, наконец, с головы эти колготки. Всю свою раскрасивую «причёску» тушью извозякала!

Варька вздохнула, достала из кармана маленькое зеркальце и залюбовалась: Принцесса!

*Генрих Сапгир, «Принцесса и людоед».