Он устало опёрся на казавшуюся теперь неподъёмной секиру, воткнув в разбухшую от крови землю рукоять. Всего лишь короткая передышка. Этот бой проигран, проигран уже давно, но пока у него ещё остаются хоть какие-то силы, сражение не закончено. Воин животно взревел, отгоняя упаднические мысли, и крутанул секиру над головой. Тяжёлое двойное лезвие, забравшее сегодня так много жизней, со свистом рассекло воздух. Бесспорно, этот лишь выглядевший лёгким жест отнял ещё часть столь драгоценных сейчас сил, но он должен был показать противнику, что воин по-прежнему бодр и полон сил.

И толпа врагов расступилась. Он довольно осклабился, увидев проявление слабости, но мгновением позже понял, что ошибся. Враги расходились не перед ним — в образовавшемся пространстве появился всадник в сияющих, будто бы даже золотых доспехах. Воин презрительно сплюнул и плотнее упёр ноги в землю, приготовившись к встрече с новым противником. Может быть, последним противником в его жизни.

Всадник медленно приближался, блистающий и грозный, но было в нём что-то неправильное. Слишком изящные доспехи, слишком красивый конь, слишком тонкая рука, сжимающая копьё. Юнец, что ли, восхотевший подвигов?..

Этот варвар заслуживает уважения. Единственный из всей их армии, кто остался на ногах. Да ещё и продолжал убивать. Что ж, он достоин увидеть её лицо перед смертью. Она сбросила шлем на землю. Роскошные золотые завитки рассыпались по доспехам.

Воин смотрел на богиню, опустив руки и совершенно не замечая стремительно двигающийся к горлу наконечник копья...

Прошла целая неделя, а ведьма всё не признавалась. Несмотря на все усилия палачей в пыточной. На что она рассчитывала? На помилование? Нет, этому отродью не место среди живых! И когда пришло её время гореть в очищающем пламени, Великий Инквизитор самолично изволил посетить казнь той, чей приговор он с такой лёгкостью подписал.

Толпа на площади безумствовала и брызгала слюной, а среди людских потоков как бумажные кораблики ловко лавировали продавцы пирогов и пива. Старое как мир «хлеба и зрелищ»...

Палач бросил факел на промасленную вязанку хвороста. Пламя жадно вгрызлось в подготовленный сухостой. А потом ведьма вдруг подняла голову и посмотрела прямо в глаза Великому Инквизитору. Через несколько секунд языки пламени поглотили золотые локоны...

«Весёлый Роджер» радостно скалился с пробитого пулями чёрного полотнища. Абордажные крючья намертво впились в борт купеческой посудины, притягивая её к своему кораблю. Просоленные здоровяки с гиканьем перескакивали на палубу очередной жертвы.

В считанные минуты всё было закончено. Всё, да не совсем. Возле входа в капитанскую рубку ещё продолжал кипеть бой. Флибустьерша недовольно нахмурила брови. Её волкам не мог противостоять никто. Только не на море, только не на скользких палубах, бывших её вотчиной.

Раздался разбойничий посвист, и толпа пиратов разом отхлынула от него, уступая место кому-то ещё. Он вытер пот со лба и удобнее перехватил кинжал и саблю. Похоже, сейчас у него будет противник посерьёзнее. Ну ничего, ещё посмотрим, толедская школа фехтования не раз выручала его из дрянных ситуаций. А навстречу по мокрым от морских брызг и пролитой крови доскам шла самая красивая из всех когда-либо виденных им женщин. Из-под чёрного пиратского платка выбивались непослушные золотые кудри. Этого просто не могло быть здесь. Но было. Как и свист рассекающего воздух морского тесака...

Рябой не подвёл. Судя по отделке и сопровождению, в карете явно было что-то непростое. А значит, и очень, очень дорогое. Предводитель лесной вольницы довольно ощерился и, как только первый всадник проскакал мимо мирного на вид куста, защебетал лесной птахой. Раздались выстрелы, а потом из окружавшей лесную дорогу зелени на остатки охраны набросились вооружённые до зубов оборванцы.

Прямо из стенки кареты выглянул изящный и стремительный кончик шпаги, и один из его молодцов осел в придорожную грязь с дыркой в животе. Похоже, в карете ехал далеко не просто богатей, охрану которого они с такой лёгкостью перебили, заманив в засаду. А в следующую секунду из дверцы кареты выметнулся вихрь звенящей стали, щедро угощая тела разбойников мастерскими ударами опытного фехтовальщика. Атаман скривился и, небрежно прицелившись, выстрелил храбрецу между лопаток. Треуголка слетела с головы мастера шпаги, выпуская на волю изящно заплетённую золотую косу...

Он всегда спешил. Таким уж был его стиль жизни — всегда на скорости. Это ли стало причиной, или то, что он опять поругался с начальником из-за ослиной тупости последнего и теперь пребывал в нешуточном раздражении? Но факт остаётся фактом: он осознал содеянное только когда выскочил из машины и увидел неподвижно лежащее на дороге тело с беспорядочно рассыпанными роскошными золотыми волосами. Неясные воспоминания заклубились в его душе...

Сильнейший удар в бок, дикая боль и темнота. А затем она открыла глаза и сразу поняла, что находится в больнице. Только в больнице могут быть стены и потолок такого цвета, только в больнице может так пахнуть стерильностью воздух, только в больнице можно услышать такое казённое и вместе с тем успокаивающее пиканье аппаратов. Почувствовав чьё-то присутствие, она повернула голову и увидела его.

— Здравствуй, — сказал Он. — Наконец-то я тебя нашёл.

— Привет, — прошептала Она. — Я люблю тебя...