Мягкий осенний свет заливал пасторальные луга и холмы. В ложбине поблёскивал прудик. Всего пару метров в диаметре, зато с трагически склонившейся молодой ивой. Рядом с ней беседовали два человека и один таалу.

— Ты что, деревьев не видел?! — бушевал Отр’э Палыч, расхаживая по оврагу. Остановился, с досадой пнул ивочку. Она обсыпала его нежными голубыми листочкам.

Камал, движимый каким-то древним инстинктом, выпрямился по струнке, задрал голову и приготовился внимать начальству. Но Палыч вырос на Мьянме, а там почти две стандартные гравитационные нормы. Ростом он был Камалу едва выше пояса, поэтому пришлось ссутулиться и виновато опустить голову. Лилили таких проблем не испытывал, растёкся по полу, иногда пуская поверхностью мелкую рябь в знак согласия: мол, да-да, конечно, всё ясно.

— Приедет комиссия! — Отр’э утомился и перестал мельтешить, только руками размахивал. — Проверит, на что потрачены деньги. Ладно, вы все водоёмы просто круглой кистью натыкали. Ладно, у вас черника у ананасовой пальмы растёт... Кстати, хорошая композиция вышла, хоть и опять круглая, кто делал?

Лилили приподнял ложноножку.

— Вот я так и думал. — Палыч зыркнул на Камала. — А ты всё никак из новичка не вырастешь. Учился бы у коллеги.

Камал мелко закивал в такт ряби на Лилили. Палыч облокотился на ствол ивы, скользнул взглядом по её кроне и мрачно, но торжественно процитировал:

— Земля — зелёно-голубая колыбель человечества. Мать, давшая жизнь миллиардам сыновей и дочерей, — и остановился.

Камал молчал. Лилили подобрал ложноножки и не дрожал. Драматичная тишина раскатилась по холмам.

— Переделать, — резко закончил Палыч. — Зелёно-голубая, а не голубо-голубая. Комиссия через неделю.

Он щёлкнул пальцами, и рядом с ним открылся небольшой квадратный проём, в котором виднелись персиковые стены его кабинета. Напоследок погрозив кулаком, Палыч ушёл.

Лилили тут же забулькал. Кодер в голове Камала перевёл это в приятный тенор:

— Визуальный опыт с высокими растениями?

— Да откуда бы, — возмутился Камал. — Я вырос на мелкой станции. У меня был кактус, но как раз синий. Откуда-то с дальнего рукава. Зелёные к нам только дрю-э заезжали.

— Образовательный процесс освещал происхождение.

— Было такое, — неохотно признал Камал. — Но ты много помнишь из школьной программы?

— Разделение коллективного сознания. Знал большой, знает малый.

— Удобно. Тогда бы и проконтролировал, ты же возился со справочниками.

Лилили вытолкнул на поверхность голопроектор, и над ними нарисовались панорамы Земли, потом промелькнули образцы деревьев, пока не появилась ива с белёсо-зелёной кроной.

— Сходство совершенно, — заявил Лилили. — Разница недоступна. Полосы и геометрические узоры сохранены, изящное тепло.

— Фоторецепторы у тебя в другом диапазоне просто, — Камал жестом переключил голопроектор Лилили и запустил копию их ивы со своего.

Для него оба дерева просто исчезли, но Лилили выбросил аж четыре ложноножки вертикально вверх.

— Разница доступна. Разница мала.

— Не, люди отличают. К нам же будут всяких школьников и фанатов Земли возить, наверняка сразу заметят.

— Заменить один цвет на другой быстро.

— Проблема, что у каждой модели отдельно задан цвет, а не через слои, — ответил Камал, прикидывая объём работ. — А ещё партиклы, я не всё объектами делал, генератора не хватило бы. Свечение перерисовывать...

Первым делом они перекрасили иву, а потом принялись за растения по каталогу. Солнце потихоньку опустилось, и (уже зелёные) холмы, на склонах которых ветер волновал траву, выглядели завораживающе. Камал отвлёкся.

— Смотри, как в буклете про тур на Землю, — прошептал он.

— Талант очевиден, — ответил Лилили. — Комиссия осознает. Оставим?

— Нет, — с сожалением сказал Камал. — Ты Палыча знаешь. Пока деревья не позеленеют, никакой премии.

И они продолжили работу.