Мужчина стоял у обрыва и наблюдал, как внизу догорает машина. Его машина. Он снова спасся: успел выпрыгнуть до смертельного полёта, но радости не ощущал. Конечности гудели и ныли после неудачного прыжка, ноги и зубы отбивали противный мотив, а желудок ворочался под солнечным сплетением, норовя вытолкнуть еду. Ноги скрутил спазм. Не сводя глаз с пламени, мужчина опустился на землю.

Дёрнувшись, он проснулся и понял, насколько сильно затекло тело. Темнота не пугала. Она была своей. Как и новые масштабы жизни. Однажды любимый город уменьшился до размеров квартиры. Она стала его вселенной.

Хотелось выпить и закурить. Пальцы выудили из-под матраса пачку сигарет. Дешёвый дым обжёг пересохшее горло и тягучим горьким туманом заполнил лёгкие. Закрыв глаза, мужчина досматривал бесконечный сон.

— Опять видишь его? — спокойный голос спугнул тишину.

Не открывая глаз, мужчина улыбнулся.

— Да, снова его вижу. Каждую ночь. Какого чёрта я не могу остаться внутри? Почему каждый раз выпрыгиваю? Ты пришёл меня навестить? Спасибо, сын. Я соскучился.

Одинокая точка сигареты суетливо заметалась по комнате. Раздался щелчок, и свет фонаря оживил пространство. Мощности хватило только на подсветку. Предметы скорее угадывались, чем виделись. Высокая тень, сидящая на кровати, больше походила на фантом.

— Дома грязно. Не убираешь?

— Мне некогда, я снова пишу. Сейчас голова так соображает, будто компьютер. А грязь — это так, мелочи.

— Куришь в постели? Не боишься пожара?

— Я уже давно ничего не боюсь. С тех пор, как вы бросили меня.

Мужчина глубоко затянулся и выкинул окурок. Тень покачала головой и тяжело вздохнула:

— Это был твой выбор, отец. Нам ничего не оставалось.

— Как мать? Совсем в гости не заходит.

— Ты ей слишком много наобещал, но не сдержал ни одного слова. Она не вернётся, не жди.

— Пусть хоть Аришу отпустит. Мне плохо без неё.

В соседней комнате заиграла приятная музыка. Тонкий детский голосок напевал незатейливые строчки.

— Она здесь? Всё это время? Почему ты молчал? Ты же знаешь, Арсен, как для меня это важно!

— В прошлый раз ты сильно напугал её бредовыми криками. Долго не могли успокоить. Она до сих пор спрашивает, что такое третий глаз и почему он открылся у тебя. Что ещё ты ей наговорил? Она просыпается по ночам и плачет.

Мужчина спрыгнул с кровати и побежал на звук.

— Арина, доченька! — Он распахнул двери, подсветил фонарём, но комната оказалась пустой. — Где? Где она?

— Её здесь нет. Я же сказал, ты её сильно напугал.

— Врёшь. Ты всё врешь! Вы все мне врёте! Хочешь сказать, мне послышалось? Думаешь, я сумасшедший? Я нормальный! Самый нормальный из вас. Зачем ты это делаешь? Зачем хочешь доказать, что со мной не всё в порядке? Дочка, доченька, куда ты спряталась? Решила с папой в прятки поиграть? Раз, два, три, четыре, пять, я иду тебя искать.

Он заметался по комнате. Несчастный отец перерыл и перепроверил каждый уголок, в котором мог спрятаться ребёнок.

— А, я знаю! Арина ушла сквозь стену. Я тоже так могу, я пробовал. Где волшебный порошок, Арсен? Дай посыпать.

Вернувшись в свою комнату, мужчина собрал с пола пепел от сигарет и посыпал голову. С криком: «Доченька, папа идет к тебе!» — он разбежался и со всей силы влетел в стену.

Теперь болело не только тело, но и голова. Сознание возвращалось медленно.

— Арсен, ты ещё здесь? Я давно хотел спросить: зачем меня закрыли в квартире? Где ключи? Вы так боитесь за себя, что вычеркнули меня из...

— Да, отец, мы боимся за тебя.

— А не надо за меня бояться. Не надо! Дайте мне свободу! Я хочу жить нормально, полноценно! Или не жить совсем.

Дрожащими руками он обхватил голову и стал раскачиваться из стороны в сторону.

— Зачем? Ну зачем вы издеваетесь надо мной? Что я вам сделал? Где ключи, Арсен? Снова перепрятали? Я их найду. Вы со мной играете в прятки. Я выиграю!

От криков голова болела ещё больше, но отыскать пропажу хотелось сильнее.

Пошатываясь, мужчина бродил по квартире, сбрасывая предметы со столов. Горы одежды — женские платья, подростковые костюмы, детские юбочки — валялись везде. Он топтался по ним, не видя ничего вокруг. Ноги заплетались и подкашивались. Опустившись на карачки, держа в зубах фонарик, мужчина пополз в чулан за лопатой, по пути натыкаясь головой на стены. Глухие удары ненадолго останавливали его, но он уверенно полз дальше, пока острый край лопаты не воткнулся в руку. Схватив черенок, он вернулся в комнату.

— Будешь говорить, где ключи? В последний раз тебя спрашиваю! Может, вы замуровали их в стену? Или спрятали под паркет? Я найду. Ты же знаешь: я всё могу!

Отец начал громить квартиру. Видно, это происходило уже не в первый раз: во многих местах паркет был разломан и приподнят, а в стенах виднелись дыры от ударов.

Через пару часов силы иссякли. Мужчина сел на пол и заплакал.

— Я так виноват перед вами, так виноват. Что я могу сделать? Как исправить?

— Никак, отец. Всё в прошлом, а его не вернуть. Научись жить по-новому... Ты пьёшь таблетки?

— Не пью и не буду пить! Никогда! Вы меня отравить хотите! Сволочи! Какие же вы сволочи... Да чтоб вы все сдохли... Зачем вы так со мной?

На время повисла тишина, нарушаемая лишь бурчанием желудка.

— Отец, ты давно ел? Чем питаешься? Дядя Миша не бросил тебя? Навещает?

Мужчина понял, как голоден. Вскочив с пола, он побежал к холодильнику. Открыв дверцу, он на минуту задумался. Потом схватил обычный чёрный пакет для продуктов и побросал в него всё, что видел: консервы, овощи, фрукты, колбасу.

Когда пакет набился под завязку, мужчина привязал его к толстой верёвке и нацепил колокольчик, чтобы посылка не осталась незамеченной.

Когда-то дому закрыли глаза мощными досками. Только в зале осталась маленькая форточка для проветривания. Открыв её, мужчина аккуратно перекинул пакет с провизией через раму и стал спускать ценный груз. Колокольчик слабо потренькивал, верёвка хрустела и сипела. Спустя несколько минут она дёрнулась три раза. Мужчина поспешил поднять пакет.

Радостно потерев руки, развязал его и достал две бутылки водки.

— Вот Васька — жлоб! Мог бы положить и больше.

Дрожащими пальцами отец содрал крышку и присосался к бутылке, будто младенец к соске.

— А ты всё пьёшь... — Тень сына впервые за ночь встала и подошла к нему. Арсен всегда любил отца. Несмотря ни на что. Просто любил, как обычно любят родители своих детей, а не наоборот.

— Пил, пью и буду пить! — с вызовом ответил мужчина. — Живу как хочу. Это моё право. Хорошо, что Васька этажом ниже живет. Пакет с едой всегда попадает к нему на балкон. Только сосед понимает мой голод, только он. И помогает расправиться с ним. У нас взаимный обмен: я Васе — закусить, он мне — выпить.

— Мать не придёт тебя навестить, не жди. Ты остался прежним...

Две тени стояли друг напротив друга. В глазах одного светилось пьяное безумие, в глазах другого тускнели боль и сожаление.

Свет резко вспыхнул и погас, ослепив мужчину. Как когда-то давно — свет фар брызнувший со встречки. Он не помнил, как выпрыгнул из машины, которая унесла в пропасть его семью. Каждую ночь он видел один и тот же сон-явь.

Безумца скрутило от боли.

— Арсен, прости, сын. Только не уходи, побудь ещё со мной! Я так виноват, так виноват...

Он бросился за исчезающей тенью, пытаясь схватить сына за руку, но почувствовал только пустоту.