— Хотите хлеба с сахаром? Бабушка дала. Только не откусывайте много, мне тоже хочется.

Пока друзья дожёвывают хлеб, я вспоминаю, что забыла надеть сандалии. Не пойду за ними домой, а то бабушка загонит. Придётся бегать босой.

— Лиска, а ты чего такая растрёпанная? Ты же девочка, иди умойся, — говорит Анька, — и шорты завяжи, а то потеряешь.

Она старше нас всех. Уже в школу пошла, книжки читает. Косы у неё красивые — длинные, приглаженные, аккуратные. Никогда не видела Аньку чумазой.

— Она и так нормально выглядит, — смеётся Жека, — по-походному. Лиска, признавайся, ты как по стерне босиком-то будешь бегать? Ноги же поколешь.

Жека всегда меня защищает, я прислушиваюсь к нему. Эх, придётся тихонько идти во двор, чтобы бабушка не увидела, — сандалики забирать.

Я забыла, что комбайны ещё утром срезали пшеницу, и теперь на поле только палочки. Они острые, ногу ещё пораню. Бабушка замечает, как я крадусь, и громко кричит, чтобы я в семь была дома, ведь меня, поросёнка, ещё отмыть надо, чтобы родители не испугались. Выхожу и смотрю на нашу банду.

— А может, ну его этот поход? Ну, ребят, сегодня последний день, завтра всех в город заберут. Через неделю в школу уже. Давайте в пиратов?

Арт, Лёха и Анька кивают. Жека недоволен — он ужей хотел ловить.

Таким я помню наше последнее беззаботное лето. Каждый год мы приезжали в деревню к бабушкам и собирались нашей компанией. Я была самой слабой, всё пыталась дорасти. Тренировалась лазать по деревьям, сдирала локти и колени о кору. Старалась бегать, чтобы одышка не мешала. А то какой из меня пират?

Мы носились по улице с такой скоростью, что в какой-то момент я забывала дышать и в груди становилось так горячо: вдыхать больно, а выдох важнее вдоха.

Потом мы стали старше, наши шумные встречи переросли в посиделки на лавочке. Хотелось танцевать, любоваться звёздами, петь песни у костра.

Со временем мы перестали приезжать в деревню: у кого-то не стало бабушки, кто-то был слишком занят в секциях.

Зато оставались наши письма. Каждую неделю я писала по четыре штуки и отправляла ребятам. Каждую неделю мне приходили новые письма от друзей. Мы жили не очень далеко друг от друга, но были слишком маленькими, чтобы ездить в соседние города. Я очень ждала их историй. Почта всегда выручала. Когда я окончила школу, появились телефоны.

Теперь наша банда всегда была на связи: созванивались, иногда встречались в кафе, чтобы обсудить всё на свете. Жека, Арт, Лёха, Анька и я внезапно стали Евгением, Артёмом, Алексеем, Анной и Елизаветой.

Через несколько лет Аня и Лёша поженились. Вот уж точно: и в атаке, и в любви. Когда только успели? Артём стал архитектором, Аня врачом, Женя преподавал в универе. Жизнь шла, я тоже менялась. Носилась по городу, работала до упада. Семья, дети, дом.

А потом вдруг не стало Лёши. Однажды утром позвонила Аня и сказала, что нашего весельчака больше нет. Остановилось сердце. Жизнь обрушила на нас реальность. Мы перестали быть пятёркой. Зато, поддерживая Аню, снова стали часто встречаться. Наши дети подружились. Так странно было смотреть на них, будто это мы снова ссорились из-за конфет и кормили котят.

...Проснулась вчера и поняла, что уже вся жизнь прошла. Нет моей пятёрки, я последняя. Всё время хочу им рассказать о внучке-хулиганке, о новой книге, а звонить уже некому. Мне их не хватает, но я не грущу, мы ещё встретимся. Снова будем сидеть за столом и смеяться.

Мне часто снится сон, в котором я слышу:

— Лиска, выходи гулять и водички вынеси! Пойдём на котят у бабы Сани смотреть!