Лиля разлеглась на лужайке и перелистывала старенький, потрёпанный энтомологический атлас-определитель. На его шероховатых страницах пестрели разноцветные крылышки неизвестных ей бабочек, и она по слогам пыталась прочесть их названия на латыни. Холодные брызги шумной поливалки щекотали Лилины пятки, а иногда долетали до пожелтевшего атласа мерцающей водной пылью, которая оседала на нарисованных крылышках. В солнечных лучах они словно трепетали, и казалось, что бабочки вот-вот выпорхнут из книжки. Рядом, небрежно брошенные, бездельничали сачок и морилка. Суетились мошки, покачивались грузные шмели, проплывали стрекозы. Лиля отмахивалась от них.

Она с волнением перевернула страницу, уже зная, что будет дальше. Apatura ilia. Дивная переливница распахнула перед ней свои синие крылья. Синева с чёрными облачками, которую случайно задел млечный путь. Приглашение в космос. Вот уже несколько недель Лиля была очарована переливницей и выискивала её повсюду, но, увы, бабочка Лиле нигде не попадалась. Лиля спрашивала бабушку с дедушкой, но и они никакую Apatura ilia не встречали.

Среди многочисленных пёстрых крапивниц и павлиньих глаз, среди хрупких и почти прозрачных лимонниц и капустниц Лиля давно уже заготовила место для красавицы-переливницы в своей коллекции, сделала карточку, каллиграфическим почерком вывела латинское название. Как если бы эти приготовления могли помочь ей поймать никем не виданное, неуловимое, мечту.

Лиля перечитала справку о бабочке и вспомнила: точно, она ещё не пробовала приманить переливницу на сыр. Это известный факт: представители Apatura ilia любят сыр. Окрылённая новой идеей, Лиля вскочила, побежала к дому и вскоре вернулась на свою лужайку с крупным куском сыра — бабушка только сегодня принесла его с рынка. Она положила сыр на атлас, схватила сачок и морилку, отползла в сторону и, затаившись, стала наблюдать. Сыр свежий — переливнице точно понравится. Лиля ждала пять минут, десять, пятнадцать. Сыр облепливали мошки, в него врезались шмели, на нём приплясывали стрекозы — а переливница всё не появлялась. Лиля заскучала, глядя на то, как бесполезная жёлтая пирамидка греется на солнце. А между прочим, ей могло прилететь от бабушки!

Лиля осмотрелась, убедилась, что никто её не видит, и с помощью ручки сачка разломала сыр. Мошки боязливо отлетели, шмели важно удалились, стрекозы стремительно скрылись. Лиля рассовала кусочки сыра по карманам, а те, которые не влезли, забросила в сачок и принялась расхаживать по дачному участку, припрятывая сыр в тех местах, которые, как она думала, привлекали переливниц. Среди распускающихся астр и уже облетающих роз. Под пышными шапками гортензий и флоксов. Рядом со скромными цветками клубники и картофеля. В едва завязавшихся капустных листах. Приманки были установлены, и Лиле оставалось лишь следить за каждым тайничком в ожидании переливницы. Сперва она просто переводила взгляд с одного тайничка на другой, но это ей наскучило, и она принялась их патрулировать, расхаживая взад-вперёд, держа сачок и морилку наготове. Она не сомневалась: чудо должно было вот-вот явиться! Но куски сыра продолжали валяться среди цветов и грядок. Переливница не прилетала.

Лиля устала ждать. Её донимали мошки, шмели и стрекозы, которые то и дело маячили вместе с ней от тайничка к тайничку. Ей надоело патрулировать участок. Она поглядывала на небольшой лесок, который находился всего через два соседских дома. Лесок, наверняка полный переливниц, дружелюбно шелестел своими листиками, будто приглашая её. Лиля могла туда ходить только с бабушкой или дедушкой — одной нельзя, заблудится. Но и брать сыр из холодильника тоже, наверно, было нельзя. Она лишь убежит в лесок, поймает переливницу и незаметно вернётся. Лиля с морилкой в кармане и сачком наперевес побежала к калитке, от которой к леску вела протоптанная тропинка.

— Лиля, обедать!

Лиля обернулась: бабушка показалась в распахнутом окне. Обедать? Уже? Как не вовремя! Лиля вздохнула и, бросив сачок с морилкой рядом с атласом, поплелась в дом, оглянувшись пару раз на лесок. Бабушка накрывала стол, расставляя тарелки — щи едва не расплёскивались. Мухи утомлённо жужжали и бились в окно. Лиля плюхнулась на стул и принялась похлёбывать суп.

Бабушка всё хлопотала, сходила позвала несколько раз дедушку, который снова в гараже перебирал что-то под капотом своей белой «Волги». Наконец, села возле Лили и произнесла:

— Кушай, кушай, милая. Я тут ещё колбаску порезала, — она протянула тарелку, на которой лежали румяные кружочки сливочной. — Жаль, что сыр забыла, наверно, на прилавке. Точно ведь покупала — а в холодильнике нет. Не сложила, видимо.

Лиля густо покраснела. Очередная ложка совсем не лезла. Бабушка ведь ни в чём не виновата. Это она, Лиля.

— Я взяла сыр, — почти прошептала Лиля. В этот момент даже мухи у окна, казалось, замерли. — Хотела переливницу поймать.

Бабушка тяжело вздохнула и спросила:

— Поймала?

Лиля помотала головой, отвернулась и выскочила из дома в слезах. Она упала на лужайку, положила руки на атлас и уткнулась в него лицом. Созвездия капелек сверкали на нарисованных крыльях бабочек. Вокруг Лили удивлённо толпились мошки, вокруг неё, осуждающе бася, кружили шмели, а стрекозы, любопытствуя, приглядывались к ней и время от времени дотрагивались до её косичек.

Лиля приподнялась и шмыгнула раскрасневшимся носом. Перед глазами дрожала необычная синева с разливавшимся млечным путём. Лилино приглашение в космос. Переливница, Apatura ilia, сидела на распахнутом атласе. Лиля медленно потянулась за сачком. Бабочка пару раз вздрогнула и перелетела на Лилино плечо. Лиля чувствовала — или ей только чудилось, — как переливница перебирает ножками по её плечу, как тонкие усики касаются её щеки, как дёргаются хрупкие, изящные крылья. Apatura ilia была так близка и так недосягаема.

Лиля замерла и старалась не дышать. Маленький кусочек космоса держался на её плече.