В понедельник, на исходе второго подряд урока биологии меня осенило. Так жить больше нельзя!

Нужно влюбиться. И как можно скорее, пока я не передумал.

Спрашиваете, зачем мне, шестикласснику Диме Дедушкину, такие испытания?

Эх, вы! Человек без любви, как краб без берега Чёрного моря. Как заложенный нос без платка. Как бабульки у подъезда без сплетен. Как... Упс, что-то я увлёкся.

В общем, каюк без любви. Особенно на скучной биологии. Ведь даже помечтать не о ком!

— Фотосинтез происходит в зелёных листьях, — монотонно читала учебник Евгения Генриховна. — Фотосинтез связан с корневым питанием. Кира, убери телефон! Корневое питание обеспечивает клетки растения водой и минеральными солями. Даниил, что ты вертишься? Неужели не интересно?!

— Что вы, Евгения Генриховна, — откликнулся Даня. — Фотосинтез мне дороже друга!

Ребята захохотали. Евгения Генриховна поджала губы. А я принялся внимательно изучать одноклассниц. Одной из них вскоре посчастливится стать моей невестой.

Итак. Веру, Катю и Марго отметаем сразу. Они умные. Я к умным отношусь с осторожностью — никогда не знаешь, чего от них ждать. В общем-то, как и от глупых. Так что Соня и Гуля тоже попадают в «чёрный список».

Теперь красивые. Не люблю красивых. Папа говорит, они ветреные и транжиры жуткие. Кира, Мила, ариведерчи!

Остаются обыкновенные, без закидонов. Вот Дина ничего, нормальная девчонка. В меру весёлая, хорошистка, в музыкалку опять же ходит. Смущает разве что железная скобка на Динкиных зубах.

Я сам такую в прошлом году снял, еле вытерпел. Прости, Дина, не подходишь ты на роль невесты. Будешь улыбаться и напоминать о моих мучениях у ортодонта.

Есть ещё Карина, но она скоро переезжает и переводится в школу на другом конце города. Любовь на расстоянии в мои планы не входит. Гудбай, Карина!

— Евгения Генриховна, повторите, пожалуйста, про темновую фазу! — крикнула со второй парты рыжая Майка.

Я встрепенулся, расправил плечи. Майка — идеальная невеста.

Конфетами на переменах делится, скобок на зубах не носит и инглиш списать даёт, если очень попросить.

Только вот фамилия у Майки подкачала — Хмурая. Каково, а?

Но ничего. Если всё срастётся, Майка после одиннадцатого класса станет моей женой. А жена берёт фамилию мужа. Или не берёт? Надо будет у папки узнать. Заодно спросить, как за девчонками ухаживать и к чему готовиться.

Папка мамке уже пятнадцать лет в любви признаётся. И не только по праздникам. Выходит, что-то понимает в этой жизни.

Едва дождавшись перемены, я набрал папкин номер. На том конце провода долго пищало, потом раздался тревожный шёпот:

— Димка, я на совещании. Что-то срочное?

— Да нет. Ну, то есть да, — замялся я. — Пап, как девчонке понравиться?

— Чего-о-о? — поперхнулся папа.

— Ну что ты как этот. Чего да чего! — обиделся я и собрался уже нажать «отбой», но папка зашептал быстро-быстро.

— Не ворчи, Димка. Растёшь, понимаю. Вчера самокаты, сегодня девчонки. Только маму такими вопросами не тревожь. У неё нервы...

— Знаю-знаю, не железные.

— Угу. А про девчонку... Ну что тебе посоветовать? Удивлять надо, производить впечатление. Пусть почувствует, что она тебе нравится. Уяснил?

— Типа того, — закивал я. — А это... слушай! Есть какие-нибудь особенности общения?

— Особенности? — застопорился папка и, подумав, ответил: — Вообще-то есть. Полное или частичное отсутствие логики. Вот, скажем, говорит женщина «нет», а это значит «да»! Ну, и наоборот тоже работает. Ладно, всё! Шеф рядом, отключаюсь.

Я спрятал телефон в карман пиджака и огляделся. Хмурая Майка тусовалась у окна с подружками. Рыжие колечки волос щекотали ей щёки, лезли в глаза.

Майка щурилась на солнце, смешно морщила нос и смеялась. И как я раньше не замечал, что она фея?

— Слышь, Хмурая, — как можно небрежнее окликнул я Майку. — Ты это... занята?

— Да! Не видишь, что ли? — Майка повернулась ко мне спиной и что-то тихо сказала Кире с Милой.

Девчонки захихикали. Я щёлкнул пальцами. Как там папка говорил? «Нет» — значит «да». И наоборот.

— Раз ты свободна, есть разговор. — Под визгливые возмущения Киры и Милы я потащил упирающуюся Хмурую Майку в коридор.

— Совсем, что ли? Чего тебе, Бабушкин? — рычала Майка и пребольно пинала меня левой ногой.

— Вообще-то, я Дедушкин. Не хочешь говорить — как хочешь, — насупился я и, отпустив Майкину руку, отошёл к окну.

Тактика равнодушия сработала безотказно. Хмурая подскочила и встала рядом. Мы молчали и смотрели, как ветер гоняет по тротуару обёртку от шоколадного мороженого.

— Знаю, что Дедушкин, — первой заговорила Майка. — Просто на Бабушкина ты смешно скалишь зубы.

Я не ответил.

— Так что за разговор? Важный? — любопытство лезло из Майки как подошедшее дрожжевое тесто из кастрюли.

Я собрался с духом и взял быка за рога. Начал активно производить впечатление, как учил меня папа.

— У меня мадагаскарский таракан есть! Дохлый. Показать?

— Н-н-не надо! — розовые Майкины щёки побледнели, а глаза стали похожи на два блестящих пятака.

«„Нет“ — значит „да“», — смекнул я и запустил руку в карман.

— А-а-а-а! — завопила Майка, но с места не сдвинулась.

— Чего ты? — удивился я. — Сама говорит, покажи. А потом орёт. И вообще, таракан у меня дома лежит. В секретном месте.

— А в кармане что? — мгновенно порозовела Майка.

— Сухарики с чесноком. Угостить тебя хотел. Любишь чеснок?

— Не-е-ет!

— И я обожаю. Круто, что у нас с тобой интересы сходятся. На вот, — я сунул открытую пачку сухариков Майке.

— Фу! Отвратительно!

— А ты комедии любишь?

— Да.

— И я терпеть не могу. Только ужастики. А хук левой осилишь?

— Нет!

— А в игры онлайн рубишься?

— Да нет же, нет! Что ты прилип ко мне, Дедушкин?! — Майка раздула ноздри.

— Как будто сама не догадываешься, — смутился я. — Нравишься ты мне, Хмурая. Влюбился я, понимаешь?

Майка ахнула, прижала руки к груди. Улыбка мелькнула в гуще веснушек.

— Что ж ты сразу не сказал? Вопросами мучал, — Майка тронула меня за плечо. — Вот ведь мальчишки! Никакой логики.

— Особенности общения, — фыркнул я.

Майка подмигнула, протянула руку ладонью кверху. И я отсыпал ей пригоршню чесночных сухариков.