Всё-таки лужи — это здорово! Варька их любила. А на площадке в детском саду была только одна, за верандой. Зато какая! Большая, глубокая, и на дне асфальт. Поэтому — чистая.

Сидя на корточках посреди этого великолепия, Варька осторожно водила растопыренными пальцами по воде. Вода была холодная, но такая прозрачная. Лужа — ровная и блестящая от солнца. Варька не хотела её взбаламутить.

На лужу тихо спланировал красный лист-звезда. От него пошли медленные круги. Ещё один приземлился ей за шиворот. Варька его достала и легонько толкнула по луже к первому. Тот поплыл. Хорошо!

Варька встала, посмотрела на синюю лужу-море, запрокинула голову, а там тоже синее море и много-много листьев-звёзд. Она уже знала, что это называется клён. Красивый. И ей захотелось что-нибудь сделать с этой красотой. Варька сделала букет.

— Варя! — это Лариса Александровна зовёт.

Варька пробралась за кусты, которые росли и за верандой, и сбоку от неё. Гусиным шагом прошагала как можно дальше от веранды и как ни в чём не бывало появилась рядом с песочницей. Про партизан и опасность провалить явку им уже читали.

За веранду ходить нельзя. Но Варька планировала. Поэтому с независимым видом шла к Ларисе Александровне. Для неё — Варька за кустами веточки собирала. Вот они.

Но Лариса Александровна смотрела не на них, а на мокрые резиновые сапожки. Варька покраснела. Лариса Александровна нахмурила брови. Девочка опустила голову. Воспитательница, скрывая улыбку, сказала с укоризной:

— Эх, Варвара, Варвара...

Та вздохнула, рыжее пальтишко в мелкую клеточку поднялось и опустилось. Помпон на шапке повис ещё ниже. Было неприятно, что не послушалась, что раскусили и ещё почему-то. Но твёрдое намерение играть в луже и в следующий раз осталось. Потому что непонятно, что тут такого.

— Иди, за тобой папа пришёл.

Варька вскинула голову, заозиралась и увидела папу. Внутри взорвался радостный салют. А в животе стало щекотно.

Папа стоял у входа в здание детского сада, а не около площадки. С ним говорила заведующая. И ничего особенного! С ним часто говорила заведующая.

Папа был постоянным гостем в саду: то шкафчик наладит, то канализацию починит, то выключатель сменит. Варька гордилась им. И так любила! Так любила!

Цапнув папу за руку, она прижалась к его локтю. Это было ни с чем не сравнимое чувство: это мой папа! Мой! Такой большой, сильный, такой спокойный.

Они шли домой через парк. Вот где была красота. Варька поняла, что она очень любит осень. Когда деревья разноцветные. И когда листопад. И когда идёшь среди клёнов и берёз почти по колено в жёлто-красных сугробах и шуршишь, шуршишь.

Папа никогда её не торопил. Просто стоял вдалеке, отставив одну ногу и наклонив голову набок, и слегка улыбался. Курил. И ждал. В такие моменты она чувствовала, что он её любит. Это было так естественно — чувствовать папину любовь: как дышать, как смотреть, как пинать ногами осенние листья.

— Ну, пойдём, а то дома сюрприз прокиснет, — улыбаясь, сказал папа.

— Какой сюрприз? — Варька даже подпрыгнула от любопытства.

— Маленький, но приятный. — И он протянул ей свою огромную ладонь.

— Ну па-а-ап! — заканючила она. — Скажи-и...

Он тихо посмеялся, но промолчал. Дальше канючить не имело смысла. Это Варька знала. Поэтому она почти побежала рядом с папой. Почему побежала? Потому что ходил он всегда очень быстро, и шаги у него большие, не то что у неё. Почему почти? А потому, что бегает она с ним давно и к своим пяти годам натренировалась.

Пришли быстро. По пути обсудили много важных вещей. Например, как пускать листики по луже, а сапожки не мочить. Или как выходить из-за веранды, не дожидаясь, когда позовёт Лариса Александровна, и тут же поиграть в песочнице. Чтобы сапоги не выдали.

Самое интересное, папа с ней так разговаривал, что Варька сначала сама ему про лужу и воспитательницу всё рассказала, а потом сама же догадалась, что делать, чтобы не попадаться.

Рядом с папой она чувствовала себя такой умной.

Вот и их двор. Сразу за калиткой росла большая рябина. Весь август Варька ходила в оранжевых и красных бусах, поясах, браслетах и даже диадемах. Собственного производства. Производила всё это она с большим удовольствием и старанием. И обилием. Бижутерией были обеспечены все соседи и, за неимением на их улице девчонок, все мальчишки.

Варька заулыбалась. Хорошо было. Очень хорошо.

— Ты домой-то идёшь? — спросил папа. Оказывается, она застыла, глядя на роскошную рябину.

Ой, сюрприз же! А она и забыла.

Быстро разулась, скинула пальто и шапку. И встала вся готовая.

— Где сюрприз?

— А вон там, за печкой посмотри.

Варька жила очень радостно. Конечно, она не думала никогда, счастлива она или нет, не размышляла. Только слышала от взрослых это слово, и всё.

Но глядя на этот сюрприз, она так обрадовалась, так сильно обрадовалась. Никогда ей не было так... так... Надо спросить у папы, как это называется.

— Папа, это — счастье, да? — прошептала Варька, зарывшись носом в серо-полосатый пушистый комок в её руках.

— Тебе виднее, Варюшка, тебе виднее, — улыбался папа.