— Пуньк! — что-то небольно тюкнуло прямо в Варькину макушку.

— Ой! — естественно сказала Варька и посмотрела вверх. Никого.

— Ой! — тюкнуло уже в плечо сзади.

Она резко развернулась, готовая сию секунду рвануть с высокого старта в противоположную сторону, то есть к соседским окнам. И колотить в них изо всех сил.

Был ленивый летний вечер. Солнце, как будто позёвывая, медленно шло на закат. Воздух застыл, ловя моменты полного покоя. Пахло июлем: цикорием, клевером, какими-то травами вперемешку с пылью и теплом.

Какой нормальный человек пойдёт в такой вечер в гости? В каменные джунгли многоквартирных домов из рая, где деревянный дом с верандой, двор с зеленющей густой травой, бочки, полные нагретой жарой воды, и большая широкая скамья вдоль огорода.

Да все Варькины «девятиэтажные» подружки мечтали целое лето не выходить из этого двора! Ну разве что вечером на детскую площадку — на качелях-горках покататься и залезть на залитую гудроном плоскую крышу большого подземного гаража: пузыри полопать.

В общем, в этот тихий июльский вечер Варька не пошла с родителями в гости к дяде Толе и тёте Томе. Она уже не маленькая — первый класс окончила! — уж вечер-то посидит одна. И соседи дома.

Вот она и сидела во дворе, книгу читала.

Честно говоря, чудный вечер был не единственной причиной Варькиного уединения.

У дяди Толи и тёти Томы был сын. Коська. Нормальный Коська. В прошлом году они отлично поладили. И даже успели побеситься. Было очень весело, Варька набила шишку на голове, потому что панцирная сетка на Коськиной кровати хорошая. Упругая.

А в этом году Варвара как-то неожиданно для себя застеснялась. Горячая волна смущения обдала её при одной только мысли, что они встретятся. А что сказать? Во что играть? Ведь она уже не детсадница, первый класс окончила. А Коська вообще — в третий класс пойдёт.

— Не, — сказала она родителям, — я дома хочу. Погода хорошая. Давно такой не было. Я не пойду.

Мама, вероятно, забыв про Варькину «поперечность», всё уговаривала и уговаривала. А папа внимательно посмотрел на алую дочь (знала, что от него не зашифруешься), и только его многозначительное «Н-ну-ну!» прогудело над её головой.

Родители ушли. Она успокоилась. И вот уже почти час читала «Волшебника Изумрудного города». А тут этот «пуньк». Да ещё и тюкает.

Бежать и стучать соседям не пришлось. А так хотелось! За калиткой с вытянутой вверх шеей стоял Коська.

Убедившись, что незрелые ранетки «пунькнулись» туда, куда надо, то есть в Варьку, и что она его увидела, Коська радостно замахал ей кулаком.

Варька захотела к соседям ещё сильнее.

— Привет! Калитку откроешь?

Солнце ткнулось в горизонт, зардевшись не хуже Варьки. А она, несмотря на пожарный цвет лица, улыбнулась. Когда Коська зашёл во двор, обжечься о её щёки уже было нельзя. Только согреться.

— Ты как пришёл?

— Ногами.

— Это же далеко!

— Всего пять остановок. Пошли к нам.

Она обрадованно вздохнула, ещё раз улыбнулась и помотала головой.

Он уговаривал. Она чуть не плакала, так ей не хотелось ему отказывать, но отказывала.

— Тогда я тут с тобой немного посижу.

— Тебя не заругают?

— Нет. Папа до десяти отпустил. А сейчас, — он очень серьёзно и абсолютно равнодушно посмотрел на наручные часы с кожаным ремешком, — двадцать минут десятого. Десять минут посижу с тобой. За полчаса добегу.

Варька опустила ресницы.

Что же это такое? Он пришёл к ней. За ней. А теперь: «Посижу... Добегу».

Коська рассказывал какой-то случай. Видимо, жутко интересный.

Это вообще всё с ней происходит? Временами у неё перехватывало дыхание, хоть она и не знала ещё, что это такое. Кино какое-то. Про любовь?

Варька сидела на скамье. Коська в пылу рассказа встал напротив и всё говорил, говорил, глядя ей прямо в глаза. А она почему-то очень боялась, что он возьмёт и чмокнет её в щёку.

«Только бы не поцеловал. Только бы не поцеловал», — про себя молила она. Это был бы уже слишком. Варька стеснялась до того сильно, что, кажется, оглохла.

— Ну я пошёл.

— Ага, — выдохнула она с облегчением.

И он пошёл. Дошёл до калитки. И вернулся. Так быстро, что Варька не успела испугаться как следует. А Коська протянул кулак, которым он махал ей при встрече, и положил на её ладошку почти горячий комочек фольги.

— Я тебе конфету принёс. Она вкусная. Там халва, а сверху шоколад. И ещё вот. Смотри, он с кисточкой, — и Коська бережно достал из кармана цветок. Маленький и необычный. Казалось, что на стебле головка жирафа в сиреневой перистой шляпе с кисточкой на макушке.

Коська покраснел, а у Варьки отлегло от сердца: не поцелует.

И стало так легко и радостно. И где-то в груди защекотало, как будто там маленькие крылышки трепещут. Похоже, они-то и приподняли Варьку чуть выше земли. Ненадолго — дня на три.

Коська ушёл, помахав на прощанье и со вниманием убедившись, что она хорошо закрыла калитку.

Внутри фольги была странно-коричневая жижа. Варька её лизнула. Успокоилась, что сладко, и сунула гостинец в холодильник. На блюдечке. Из серванта. Оттуда же достала хрустальную рюмочку и поставила в неё забавный цветок. Жираф в благодарность качнул кисточкой на шляпе.

Варька улыбнулась ему и присела в реверансе.

Спустя почти шесть лет она откуда-то из подсознания доставала решение, с кем идти на свидание, а с кем только здороваться. Она уже давно не вспоминала тот тихий июльский вечер. Но твёрдо знала, что есть некий критерий, необходимый минимум, которого она достойна: пять остановок пешком с конфетой в кулаке и цветком-жирафом в кармане. Ради десяти минут с нею.