Мама очень старалась вести себя как обычно, но Лера всё равно знала, что она притворяется. Считает секунды, когда можно будет наконец-то раствориться в мире-без-дочери.

— Задёрнуть шторы?

Лера сердито покачала головой.

— Хочешь, я заплету тебе завтра две косички?

— Нет, спасибо. Спокойной ночи.

Мама хотела что-то возразить, но её слишком сильно манил мир-без-дочери. Лера закрыла глаза, как будто уже засыпала, и ждала, пока тихо стукнет дверь за маминой спиной.

Две косички заплетают по праздникам, а в будни полагается одна коса, и кому, как не маме, знать это. Праздник был на прошлой неделе — букеты, бантики, рюкзак со светоотражающими наклейками и новые зелёные часы. Тогда ей очень хотелось две косички, конечно. Но пришлось идти с одной обычной косой, и спасибо, что резинку красивую откопала. Вынутый из вазы букет закапал ей кофту, новые туфли натёрли, но всё это было бы неважно, будь рядом с ней мама.

Лера открыла глаза. На потолке плясали тени — деревья, проезжающие машины, ещё какие-то непонятные штуки. Значит, за окном дует ветер — её ветер.

У Леры тоже была страна, как и у взрослых. У мамы — мир-без-дочери, а у Леры — мир, где она всегда права, всегда всех спасает, а люди благодарны ей до конца своих дней. Над названием, конечно, нужно было ещё поработать.

Тени на потолке стремительно оживали. Лера слегка прищурилась, позволяя им стать совсем настоящими, — и оказалась в лесу верхом на вороном скакуне. Вокруг — разбойники, в чаще — клад, а в карете неподалеку — ни о чем не подозревающие пожилые путешественники с хомяком.

— Я спасу вас! — пообещала Лера. — А потом мы вместе найдём клад и разделим его по справедливости.

— Но кто вы, прекрасная незнакомка?

— Зовите меня просто Эл.

Хомяк уже нюхал ей руки, потому что животные превосходно отличают хороших людей от плохих.

...Пока они разбирались с разбойниками, ветер стал сильнее. В окно что-то ударилось, и успевшая задремать Лера тут же проснулась от страха. И превратилась в себя — глупую семилетку, которая боится темноты. Потому что Эл, конечно, вообще ничего не боялась. А ещё у Эл был хомяк.

Тени на потолке стали гуще, как будто деревья в лесу разрослись и опутали и Эл, и путешественников, и разбойников. Лера попробовала рубануть мечом, но было сложно вспомнить, какой из теней она была. В стекло снова что-то стукнуло.

— Это просто ветка, — вслух сказала Лера. — Старая берёза растёт слишком близко к окну.

Её голос совсем затерялся среди теней.

В комнате вообще стало слишком темно, несмотря на открытые шторы. Лера зажмурилась, но деревья всё равно как будто бы её обвивали. Совсем близко кто-то тихо, сдавленно закричал. Тогда она вскочила, рывком открыла дверь и бросилась в родительскую спальню.

— Ум-м... Что ты? — спросил папа, не открывая глаз.

Мама не спала: укачивала того, кто кричал. «Ну да, кто же ещё», — запоздало сообразила Лера.

— Братик тебя разбудил? — спросила мама. Она стояла у окна, и свет фонаря делал её лицо слегка оранжевым, как будто она принцесса, сбежавшая из мультфильма.

Лера кивнула: куда почётнее свалить всё на младенца, чем признаться, что она до сих пор боится темноты.

— Подержишь его, пока я попью воды? — устало спросила мама.

Лера вздрогнула. За все эти десять дней ей ещё ни разу не давали подержать ребёнка. Она поспешно кивнула.

Мама показала, как это делается, а потом младенец оказался у Леры на руках, весь, целиком. Лера зажмурилась от страха, но ничего не произошло. Брат был куда легче, чем выглядел.

— Нормально, не боишься? — прошептала мама. — Сейчас, я на три минутки. Или пойдём со мной, если хочешь?

Лера помотала головой. С братом на руках она сделала ещё шаг к окну. За окном всё так же качались деревья.

— Егор, — пробормотала Лера, привыкая к имени. Оно перекатывалось во рту, как черешня или зелёный камушек с морского берега. — Я могу защищать тебя от разбойников и придумывать истории, хочешь?

Егор закрыл глаза, и Лера подумала, что ей вообще-то нравится его держать. Хотя хомяка она всё равно хотела намного больше.