Семён Семёныч устал. Устал от шаблонных проектов в своём дизайн-бюро, от бестолковых коллег, устал от слякотной зимы и уныния прохожих, устал от перепалок с женой, от вечерней отчуждённости и холодной полоски простыни, разделяющей их по ночам.

Он ехал домой на метро. Покачивание и тепло пятничных, обмякших, подпирающих друг друга пассажиров расслабляли. Старый поезд нещадно шумел. Семён включил в наушники песню «Гарсон номер два», чтобы почувствовать себя на двадцать лет моложе — тем, кто жадно дышал будущим, был свободен и умел самозабвенно любить.

Он проспал свою станцию и, что ещё хуже, конечную тоже. Всё исчезло. Пустота и неподвижность сработали как сигнал будильника. Открыл глаза. Темно. Ощупал сиденье — всё ещё в вагоне. Оборотный тупик. Кто-то рассказывал, как случайно так же уехал в туннель после конечной. Надо немного подождать, и состав поедет обратно.

Через минуту поезд отправился на маршрут. Семён Семёныч вышел на привычной станции, побрёл домой знакомой тропой через дворы и сосредоточенно смотрел под ноги, опасаясь льда и возможных переломов. Кисель из тьмы и броуновских снежинок обтекал его плотными потоками, пробирался колким языком за шиворот старого пальто и растворялся в шарфе.

«Жена просила молока и хлеба», — вспомнил Семён Семёныч и коротко занырнул в магазинчик у дома. Пакет? Не надо. Убрал покупки в портфель. Не глядя, скомкал чек в левый карман.

Он открыл дверь ключом, скинул ботинки в прихожей и, не включая свет, тихо прошёл в спальню. Шкаф открыт нараспашку, на кровати распахнутые коробки. Видно, жена хотела сложить его вещи и выселить. Не отошла ещё, значит, обижается после вчерашнего. Ну и пускай... Или сделать усилие и помириться? В груди болезненно поёжились остатки привязанности.

Кот лениво подошёл к его ноге и потёрся, зажмурив глаза. «Хоть ты меня любишь в этом доме», — пробормотал Семён Семёныч.

В замке входной двери зашуршало, вошла жена с пакетами «Перекрёстка» в руках. Новая стрижка была дерзко короткой. Он любил, когда её волосы скользили по плечам рыжим атласом. Назло, стало быть, постриглась. Ладно.

— Привет! — бросил он на удачу.

— Приве-е-ет, — протянула Аля то ли испугано, то ли удивлённо и прислонилась спиной к стене. — Я думала, не вернёшься.

— Прости, правда. Я много думал. Может, начнём с начала? — сделал шаг к примирению Семён.

— Тебя так долго не было. — Она приблизилась, осторожно погладила его по щеке, затем порывисто прижалась, обмотала руками и вытерла слёзы о его колючий подбородок, перейдя на шёпот: «Привет, бродяга».

«Осознала, что не права», — подумал Семён. Он окинул взглядом острые плечи и нежно провёл пальцами по пунктиру позвонков на шее, такому открытому с этой стрижкой. Он целовал её, исследуя все родинки, ямки, холмики, словно видел впервые. Она льнула, раскрывалась алым цветком, ничего не стесняясь. Боже, как хорошо! Они провели так несколько часов, солёных на вкус, жадных до тела, ярких до обкусанных губ.

Всё было прекрасно и всё было не так. Семён смотрел на луну и мысленно прокручивал отдельные моменты утихшей постельной схватки. Аля дремала. Он отодвинул одеяло с бедра жены, стараясь не разбудить. Любимой татуировки в виде ленты Мёбиуса не было. Не та нога? Посмотрел на другой. Тоже нет. Свела тайком? Хм-м.

Утром Аля ушла на дежурство в клинику. Он проспал до полудня, позавтракал и оглядывался, прикидывая, чего бы полезного сделать. Всё на местах. Вроде бы. Энтузиазм примирения подвиг на генеральную уборку. Коробки выкинул, вещи вернул на свои места. В каждом углу квартиры ему чудились изменения, что-то добавилось, что-то пропало. Странно, подумалось Семёну, раньше не замечал. Кот лез под руку. Надо покормить.

Жизнь ощущалась как чужое пальто, которое чуть придавливает, тянет, зудит, стесняет движения, кажется странным.

— Алиса, включи сценарий два.

— Добрый вечер, Семён! Давненько вас не было! Сегодня третье февраля, суббота, в Москве облачно, от минус пяти до нуля, весь день снег. Этой зимой мэр предлагает отметить китайский Новый год. 2024-й по восточному календарю — это год зелёного деревянного Дракона. Одевайтесь потеплее и приходите на ярмарки... — бормотание колонки отдалилось.

Семён Семёныч оцепенел. Свет раскрытого холодильника ярко очерчивал его профиль, рука с бутылкой молока зависла на полпути к полке, затем двинулась обратно. Он повернул её этикеткой к себе и посмотрел на дату: 1 февраля 2024 года. Опечатка. Иного быть не может. Достал вчерашний чек из магазина, там — 2 февраля 2024 года. Покосился на кота. Кот как кот, такой же толстый и рыжий. Но вчера Семён ходил на работу, подписывал документы, вёл ежедневник, и это было 2 февраля 2022 года. Куда делись два года, чёрт побери?! Он проспал не станцию, а два года?!

Кинулся в кабинет. Объявление от «ЛизаАлерт», договор с детективом, заявление в полицию... Страницы скользнули из расслабленных пальцев на пол. Он осел в кресло. Получается, она меня искала, искала, искала, а потом смирилась и решила убрать вещи. И тут я пришёл...

В двери заскребли ключом. Аля вернётся со смены завтра. Кто же?

На пороге стоял вчерашний Семён Семёныч, как в дурном зеркале — в том же пальто и с портфелем под мышкой, из которого выпирает батон хлеба.

Молчание глаза в глаза. Сквозняк качнул дверь.

— Проехал станцию? Оборотный тупик? — спросил гость, словно ткнул в кочку на болоте.

— Да-а-а... — Семён № 1 продолжал глупо пялиться на двойника.

— Ты — копия? — предположил гость.

— Не думаю, — брови подскочили вверх.

— В первый раз, значит, переместился? — гость почесал подбородок.

— А куда я переместился, во времени или в параллельную реальность?

— Это... длинный разговор, — гость воткнул взгляд в Семёна.

— Ну, заходи. А ты сколько раз перемещался?

— Перестал считать.

— Выпьем?

— Можно.

Когда стемнело, две шаткие фигуры в одинаковых пальто зашли в метро.

— Помни, всегда двойки: второй вагон, а главное — время, — Семёныч № 2 тепло обнял № 1 и посмотрел на часы в начале платформы: 22:22.

— Бывай! Пора! — он кивнул в сторону подъезжающего поезда.

— Спасибо! Попробую вернуться в свою реальность — Семён № 1 с лихостью отчаянья вошёл в вагон и помахал на прощание.

Всё было как в тот раз. Темно, пусто, тихо. Он вышел на улицу. Опять колкий снег. Ключ подошёл. Аля готовила, длинные волосы собраны в хвост. Похоже, «дома».

— Не разувайся. С собакой погуляешь? — бросила жена, не оборачиваясь. Маленькая незнакомая псинка кинулась к его ногам.

— Конечно, — кивнул ошарашенный Семён и вышел во двор. Жена та самая. Но собака?!. Опять не туда... Попробую завтра ещё раз.

На перемещении № 21 он было решил, что это та самая, родная жизнь, пока домой не вернулась из школы дочь, озорница Ася, повисла на нём и прошептала в шею: «Папа, ты же сегодня никуда не уйдёшь?»

Год спустя он нечаянно задремал, возвращаясь с работы, и опять уехал в тупик. Шёл густой снег. Он думал о дочери, зашёл в магазин за хлебом и молоком. Не успел повернуть ключ, как дверь открылась. Внутри стоял его двойник с растерянным лицом и знакомым толстым рыжим котом на руках.

— Проехал станцию? Оборотный тупик? — спросил Семён Семёныч № 1 для начала.