Я собирался стать спасателем. Это моё призвание. Отец ещё в детстве поведал мне о том, что вся наша семья просто создана для работы спасателями. Он показывал свои награды, рассказывал сотни историй, как находил ещё живых людей под завалами, как выслеживал пропавших в лесу, вытаскивал тонущих из воды.

Отец говорил: «Если ты научишься понимать, кто рядом с тобой и представляет ли он угрозу, если ты сможешь вычислить самый яркий его признак и потом найти человека по нему в городе, то на службе тебе будет легче».

Я безмерно гордился отцом и своими корнями. И всё же рано съехал и стал жить отдельно. В стремлении не подвести семью, каждый день тренировался в парке рядом. На утренней и вечерней пробежке, необходимой для поддержания физической формы, я внимательно изучал всё вокруг. Ловил любые детали. Отец учил включать сразу все органы чувств: слух, зрение, обоняние, осязание.

Но особенно острым у меня было обоняние. Я мог чувствовать лучше остальных. К примеру, по утрам люди всегда пахли невысыпанием, суетливостью, боязнью куда-нибудь опоздать, что-нибудь не успеть. Вечерами в воздухе тянуло усталостью, расслабленностью и иногда раздражительностью.

Я почти всегда угадывал настроение тех, кого встречал. Понимал, куда они идут, о чём думают, что их тревожит. Всё это можно прочесть по походке, жестам, движениям губ и глаз. Каждая эмоция имеет своё выражение и даже свой запах. Надо только «причувствоваться». Отец был бы доволен мной.

Бегунов в нашем районе много. Один из них — мой друг Марик. Год назад его из Франции занесла мечта выступать в Цирке на Вернадского. Худой, длинноногий, кучерявый любитель прыгать на батуте каждый раз при встрече пытался изобразить новый трюк и брызгал рассказами о восхитительном будущем московского циркового искусства. С ним всегда было весело.

Марик, как истинный француз, обладал своеобразным чувством юмора. Однажды на совместной пробежке в парке он вдруг ради хохмы предложил помочиться на старый тополь. Мы по очереди пускали струи к изножью ствола, а тополь возмущённо посыпал нас пухом. Я давно так не смеялся.

Марика любили все. Он источал доверие. Улыбчивый, забавный, словоохотливый. Я же бежал рядом с ним, сосредоточенно приглядываясь ко всему. Вступать в диалог хотелось не всегда. Не все казались мне приятными. Особенно не нравились крупные, узколицые, со взглядом из-под бровей. От них веяло опасностью. Я чувствовал обязанность защищать себя и Марика. И ещё Дину.

Дина тоже бегала, но всегда по своему графику. Грациозная, среднего роста, всегда в игривом и смешливом настроении. Издалека приветственно махала рукой и бегала быстрее меня. Мы проверяли неоднократно. Я постоянно проигрывал. Встретить её было для меня самой большой радостью и удачей на весь день.

Интересно, что я нравился таким смешливым и открытым. Но при этом не нравился таким же, как я, осторожным и серьёзным.

Вот вам пример. Как-то мы с Мариком решили побегать подольше и сменили маршрут, сделав крюк через соседнюю улицу.

Рядом с дорожкой стояли трое в одинаковых костюмах. Двое парней, одна девушка. Симпатичная, рыжая. Конечно, это не Дина, но я бы пообщался. Парни настороженно щурили небольшие глаза. Нет, пожалуй, пройду мимо. Марик толкнул меня в бок: «Да ладно тебе, пошли познакомимся!» И он пошёл. Парни расслабились, девушка улыбнулась. Красивая какая, пахнет морковкой. Надо её запомнить. Марик трындел с одинаковыми за жизнь. Я было встал поближе, но один из парней резко обернулся и снова прищурился. Я крикнул Марику: «Увидимся!» — и побежал дальше. Морковка смотрела мне вслед и продолжала улыбаться. Вот блин.

Всё шло своим чередом. Но однажды моя страсть к Дине (да и к другим симпатичным женщинам, чего уж греха таить), стала угасать. Виной всему оказалось то злополучное утро, когда я не смог сдержаться и во что бы то ни стало захотел увидеть Дину.

Я бежал и думал, что холодает, скоро выпадет снег, мёрзнущий Марик наденет зелёный комбинезон и будет всем говорить, что он — огурец. А Дина будет смеяться и валяться в снегу. Я улыбнулся. Настроение было превосходное: люблю зиму.

Вдруг в утреннем воздухе я уловил терпкий, неповторимый, отличающий её от всех аромат. Дина! Как давно я её не видел. Она проходила несколько минут назад. Это я определил безошибочно. Если поторопиться, можно успеть догнать её и хотя бы увидеть, а если повезёт, то даже поздороваться. Она не могла уйти далеко. Возможно, Дина там, за углом. Я прикрыл глаза, вдохнул в себя какофонию окружающих запахов. В голове чётко нарисовался маршрут, которым она пробежала. Какое счастье иметь такое обоняние, как у меня! Я рванул с места.

— Ко мне! — ошейник сжал горло, струной натянулся поводок.

Нет, нет! Я упирался всеми лапами и отчаянно скрёб когтями по асфальту.

— Точно надо кастрировать, метки отвлекают. Что это за поисковая собака? За каждой сукой бежит!