— Нет-нет, стой!

Первый железный удар по голове потряс меня и усадил на землю, я понял, что потерял жизненные ориентиры, поэтому не стал сопротивляться и просто затих с глупым лицом, а мой друг, совершивший этот удар, не стал меня так оставлять и очень быстро нанёс ещё три — такой вспыльчивый.

А дальше опять этот долгий, тёмный и тесный тоннель, светлеющий к концу, и я вижу это сотни раз, ужасно скучно, но наконец, через несколько часов он превращается в сплошной свет, и затем полчаса осознания себя в этом мире и привыкания к нему. Вот проявляются очертания окружения — это свалка посреди пустыни; очертания предметов — горы мусора и ржавчины; и теперь уже можно идти по указателям «Пошли к чёрту!» и «Осторожно, смертоносные одноразовые психи!» — домой. Там все как обычно на взводе: голодные и суетливые бросаются на однодневок и раненых, убитые хрипят кровью из глоток, но тут же превращаются в поток ярких частиц и уносятся в жерло этого проклятого механизма! Я незаметно прохожу по общей площади брани под свои тотемы, к своему шалашу. Я хочу отомстить своему другу за моë убийство, но нет, мне нельзя горячиться, ведь ещё больше я хочу закончить начатый разговор. Мой друг уже сонный. Он прячется от «свежих», потому что не любит умирать слабым — это унизительно. Для него лучше умереть от голода или во сне.

— Кассий! Это я!

В меня тут же летит кусок арматуры, но я слишком свеж, чтобы пропустить такой удар.

— Ну и что это? — говорю я, вытаскивая из стены железку. — Хорошее приветствие! Меня целых два дня не было!

— Извини, Кай, я на взводе. Маловерные суются в хижину, их уже тотемы перестали останавливать!

— А я о чëм тебе пытаюсь сказать, дубина! Психи-однодневки стали ещё большими психами, а мы... стали просто психами. Нормальными психами?

— Это взаимоисключающие...

— Неважно! Короче, мне надоело!

— Мы об этом уже говорили! Мне тоже не нравится, что они наглеют: сколько циклов прошло с тех пор, как пропал мой компас? Я его так и не нашёл! И что мне делать? Лезть его искать под чужие тотемы?!

— Нет-нет, нельзя!

— А как? Если бы его стянули психи, я бы давно нашёл!

— Не надо лезть к чужим тотемам! Это сейчас единственное, что отличает нас от них!

— Да мне плевать! — он хватает железку и поднимается с лежанки.

— Тихо ты, не кипятись, я хочу закончить тот разговор! Положь железяку! Кассий, я же отберу и покалечу тебя, тогда ты точно никуда не денешься, будешь слушать!

— Ишь ты, какой свеженький! Поговорим, когда я вернусь!

— Вот именно, что не поговорим! Всё, заткнись и слушай! Я хочу уйти из-под тотемов, из-под действия механизма!

— Как это уйти?

— Собрать вещи и уйти.

— Если ты умрёшь далеко от механизма — не вернёшься! И кто из нас дубина?

— Я знаю всё это! В этом и смысл — не умирать каждый день, а прожить жизнь!

— Плохая идея! А что будешь делать, если тебя ранят?

— С чего бы мне быть раненым? За пределами механизма наверняка нет психов, а кроме них кто меня поранит?

— А если проголодаешься?

— Голодные находят еду и едят. Наверное...

— Ну да! Как найдёшь еду — покажешь!

— Зачем ты омрачаешь мои мечты о внешнем мире?! Пойми, я устал от этой жизни! Я глупею с каждым циклом, я смотрю на предметы на свалке и не помню, для чего они были предназначены изначально! Я подхожу к женщине из другого племени, а она хватается за камень! Посмотри даже на нас: мы — лучшие друзья! — угрожаем друг другу убийством и, более того, убиваем!

Мы замолчали. Он молчал потому, что у него был железный аргумент против моей тирады, но он его уже высказал, а я решил набросить ещё:

— А твой компас! Это же глупо! Зачем тебе компас, если твой мир ограничен дальностью взора.

— Смотри, — он опять встаёт в любимую позу лектора и сейчас мне всё растолкует, — я не отрицаю, что внешний мир интересен, но мне всегда хватало того, что я находил на компасе север, и представлял себе густые леса, за ними бескрайнюю тундру, а за ней ледяные просторы... Безграничная воля!

— Во-о-от! А я о чём!

— Нет, Кай, я не могу... Я не могу умирать. Мне претит сама концепция смерти, в которой я исчезну навсегда. Вот если бы я знал, что перерождение работает во всём мире, то тогда можно было бы решиться на путешествие, тогда не жалко даже уйти далеко, и после славной смерти путешественника появиться снова здесь! Вот это было бы интересно — заходить с каждым разом всë дальше и дальше! Но всë это — только внутри зоны влияния механизма!

— А если механизм однажды сломается?! — рассерженно спрашиваю я; его трусость меня злит.

— Не сломается. Точнее, это не нашего ума дело. Его исправность, как и его устройство, находятся вне нашего восприятия. Если он сломается — всë просто закончится!

— Ты же этого и боишься, что всë закончится!

— Нет! Я боюсь, что умру навсегда, пока остальные будут жить вечно! В моей смерти нет смысла, с ней для меня всë заканчивается! Кай, оставь эту идею, я тебя умоляю!

Грустно. Он прав, и от этого только больнее. Я снова возвращаюсь к тому, с чего начал: жить здесь ужасно, но мысль о том, что я умру навсегда, претит мне, ей нет места в моей голове... И что теперь? Мне ведь не хватит смелости на это решиться.

— Кай! — Кассий обращается ко мне.

— Что?

— Я так устал! Я знаю, что ты этого не любишь, но добей меня, пожалуйста. А когда я вернусь, помоги мне, наконец, найти мой компас. Без компаса так уж точно глупо отправляться в приключение...