Завелось у нас в деревне явление одно. Приспособились, значит, каждое утро Никон да Тамара Евсеевы на центральной площади возле магазина на турнике висеть. Ну как на турнике? Димка Евстратов матушке своей соорудил в том году приспособу — ковры стирать да от пыли вытряхивать, а она, Матрёна Петровна Евстратова, жила-то как раз аккурат рядом с магазином. Как назвать разработку? Нарекли турником. Зачем выдумывать слова заумные, когда уж всё придумано предками нашими мудрыми?

Как петухи песней солнце встретят, Никон с Тамарой тут как тут. Висят, зубами скрипят. Тяжко им, пальцы на руках побелели от натуги, ладони потеют, скользят по железке холодной. Но супруги не сдаются, терпят.

Местные обходили это дело стороной, крутили пальцами у висков. Мол, не нашего ума занятие эдакое.

Клим же Захаров, известный на селе шутник и бездельник, шагая утром в магазин, чтобы здоровье поправить хромающее, не смог пройти мимо. Свернул к дому Матрёны Петровны. Подойдя к турнику, поплевал на ладони и примостился между супругов. Тесновато втроём висеть, но ничего, все молчат, будто соратники одним делом занимаются.

Стал Клим догадываться, что не в силах тягаться с профессионалами, теряет хватку, вот-вот свалится мешком картофельным на землю. Однако неудобно перед земляками, не хочется позору возыметь. Решил себя разговорами отвлечь. Да и оппонентов с пути первенства, глядишь, сместить удастся.

— Неужели, Никон, решил ростом вытянуться? И так, считай, два метра практически. Или не все шишки ещё лбом пособирал?

Никон молчит, только пот с щетины над верхней губой слизывает.

— Аль совестно тебе, что жена тебя выше на пару сантиметров? — продолжает ёрничать Захаров. — Так надо было одному тогда растягиваться, без жены. Тамар, ты-то чего молчишь?

Тамара заметно нервничает, щёки надувает да воздух спускает, как паровоз излишки пара.

— Что-то вы, земляки, совсем испоганились. Ни словечка из вас не вытянешь. Думаете, Климка совсем дурачок? Только хиханьки да хаханьки? А может я и помочь чем смогу, а от вас никакого шансу не добьёшься, эгоисты!

— Сам ты глист, Захаров! — подала наконец голос обиженная Тамара. — Независимость тренируем, понятно тебе, дурья башка?

Одна рука у Клима сорвалась, но он вовремя опомнился — поменял хват, чтобы мышцы да связки другие подключились.

— От чего же независимость наращиваете, товарищи? От земного притяжения, что ли?

Клим захохотал, колыхаясь на турнике и оттого односельчан подталкивая.

— Помочь он чем-то сможет, болтун! — просипел Никон. — Говорил тебе, Тамарка, надобно свой снаряд соорудить в огороде. От таких вот помощников с глаз долой.

— Ну теперь-то, когда мы в своей независимости, кажись, малость преуспели, согласна, надобно свой тренажёр заиметь.

— Правильно, — вклинился Захаров. — Так ещё и от общественного мнения независимость прокачаете.

— Какой ты, Клим, дотошный. Ответила на вопрос его, а ему мало, ему неясно. Уматывай отсюда, пока по шее не получил!

Клим спрыгнул с турника, вытер испачканные ржавчиной ладони о мятые джинсы, отвернулся в сторону:

— Вам, господа хорошие, не помешало бы от гнева и агрессии независимость потренировать, она у вас изрядно хилая.

Никон приземлился следующим.

— Завязывай, земеля, губы дуть. Знаешь отлично зависимость мою — смолю, как шашка дымовая. Осточертело мне это, захотелось воздухом чистым свежим лёгкие наполнить, а Тамара, голубка моя, меня в этом начинании поддержала. Вот и практикуем вместе мою независимость от курева через физические нагрузки.

— И как, — повернулся к Евсееву Клим. — Получается?

— Получается, — оказалась рядом с мужиками Тамара. — Тебе-то вот, Захаров, тоже не мешало бы в наш клуб вступить. Опять, поди, за шкаликом спозаранку пробираешься? Смотри, отвалятся почки-то.

— Ерунда, зачем мне одну зависимость на другую менять?

— В смысле? — опешили Евсеевы.

— Так зависимость — это всё, что делает человек на постоянной основе. Кто-то от папирос зависим, кто-то от выпечки, кто-то от сериалов. Вы от турника, получается.

— Путаешь, братка, — парировал Никон. — То не зависимость, а потребность. Зависимость губит, потребность превозносит.

— Так моя зависимость, получается, и есть потребность. Знаешь, как она меня превозносит!

Захаров захохотал в своей привычной манере и двинулся в сторону магазина. Каждый остался при своём мнении, на том и разошлись. Хорошо, что мирно и без драки. Свою зависимость кулаки чесать Никон ещё в армии поборол. Не без помощи сослуживцев, конечно.