Мы залезли на ветвь и взялись за руки. Вокруг была лихая земля в траве и бурых насаждениях. Солнце всходило за спиной, и мы чувствовали его на обгоревших затылках.

Именно так я представлял наш первый раз. Я не мог больше ждать. Я приобнял тебя и запустил руку под блузку, схватился за маечку под ней. Ты была долгожданная, как вещь, и покраснела, чувствуя моё желание. Вздыхала и смущалась, но хотела того же.

Вдруг мы вздрогнули, услышав гул двигателей. С двух сторон издалека, оставляя за собой чёрный дым, мчались колонны грузовиков. Они остановились у разбитого снарядами киоска — границы наших с тобой миров. Вышли люди в камуфляже и забряцали оружием. Казалось бы, враги, но они нашли общий ритм.

Ты вцепилась в мою руку.

Военные подняли брезент с грузовиков, и оттуда полезли люди, укутанные во флаги стран, пленивших их. Они крепко держались за ткань — единственное, что прикрывало наготу. Виднелась худоба, ссадины на коже. Люди цеплялись за грязный пол, чтобы спуститься. И многие падали, не успев коснуться земли.

Военные собрали пленных в колонны.

Ветер вскинул флаги. Ты вскрикнула, спешно прикрывая рот: не дай бог нас заметят. Тебя напугали спины в синяках, сочащийся бордовый пот. Пленные прижимали флаги к телам. Даже в такой глуши прятали свою наготу.

Я посмотрел на тебя, чтобы понять, как мне себя вести. Серьёзно, с сочувствием к чужому горю. Хорошо. Надо быть человеком, надо подождать.

Но меня пробрал смех. Сколько голых мужчин, будто в баню пришли. Слегка напрягались волосатые икры. Кожа, будто календарь хороших дней, исписан порезами и болью. А воины шли медленно, хоть в них и не было ничего воинственного. Остались только каркасы и неудержимая тревога, словно их сейчас развернут и поведут обратно на территорию врага.

Колонны без охраны перешли границу.

И стоило им оказаться рядом с товарищами, пленные бросались к ним в объятия. Но военные брезгливо отходили назад, а потом срывали с мужчин вражеские флаги и бросали их на землю. Вдруг солдаты по обе стороны закричали и погнали освобождённых в машины. Те оглядывались по сторонам, недоумевали. Краснели, прикрывая головы руками, топтали брошенные флаги. Но вскоре приходили в себя, забывая, что они голые, и залезали в машины.

Ты смутилась, опустила взгляд. Я же, разъярённый, смотрел, не отрываясь, на унижение мужчин.

Потребовалось время, чтобы все уместились. Мы видели, как им было тесно внутри. Машины накрыли брезентом, и они уехали. Наверное, в ближайшую деревню, где их оденут и накормят.

Флаги разлетелись и запутались в ветвях. Те, что смогли, летели дальше кто куда. Хороша была земля, колыбельная.

Ты потянула ко мне руки — поддержать, продолжить ласку.

Но теперь я тебя не хочу.

Уходи.