Если бы я встретила тебя сейчас, то спросила: переживала ли ты что-то похожее?

Я лежу на кровати, пропахшей вереском. Тягучий медовый запах запутывается в волосах. В открытое окно прилетает шелест листвы и пытается меня убаюкать.

Я учусь жить с болью, которая бушует внутри меня волнами. Когда мне кажется, что стало лучше, сердце пропускает пару ударов, а потом со всей силы врезается мне в рёбра так, что у меня перехватывает дыхание.

Я представляю, что внутри меня море, которое пытается пробить преграду и вырваться наружу, а я его не пускаю.

Ты всегда говорила, что нельзя плакать, потому что все женщины в нашей семье были сильными. Бабушка была сильной, ты была сильной, значит, и мне нужно.

Я знаю, из чего состоит море. Оно копилось годами. От каждой царапины на коленке, каждого обидного слова, которое нельзя было выплакать. Море ширилось, ширилось, становилось огромным, заполняло каждую мою клеточку.

Я закрываю глаза. Сердце перестаёт стучать на пару секунд.

Море волнуется раз.

Когда-нибудь шторм утихнет, и мне станет спокойнее.

Когда у меня родится дочь, я буду прижимать её к груди, и она будет засыпать под шум прибоя. Я отвезу её на настоящее море и покажу, каким красивым оно должно быть.

Море волнуется два.

Я скажу ей, что её прабабушка была сильной, её бабушка была сильной, её мама очень старалась быть сильной, и этого достаточно.

Море волнуется три.

Можно плакать.