— Обезьяна Чи-чи-чи продавала кирпичи! Макака! Гамадрил!

Аля прижалась к скользкой от масляной краски стене, прикрыла локтем лицо. В коричневый рукав форменного платья прилетел комок жёваной бумаги.

— Шимпанзе, а-ха-ха, смотрите, вшивое лысое шимпанзе!

Поначалу Аля пыталась «нормально разговаривать», как мама учила, с одноклассницами. Даже пробовала объяснить, что фамилия её — Мартова — образована вовсе не от какой-то кривляки-мартышки, а от весеннего месяца марта.

Оказалось — бессмысленно всё. Они не слушали её тихого бормотания, выкрикивали своё — визгливо, пронзительно, с противным хихиканьем.

А ведь Аля шла в новую школу с тщетной надеждой, что хотя бы здесь она с кем-нибудь сумеет подружиться.

До четвёртого класса тихую Алечку просто-напросто не замечали. На уроках она не поднимала руку, не рвалась отвечать у доски, но с контрольными работами справлялась с лёгкостью, получая заслуженные пятёрки. Нина Фёдоровна хвалила её за аккуратные тетрадки, а когда на дом задавалось сочинение, то работу ученицы Мартовой зачитывала вслух, призывая детей восхититься красотой слога.

— Вы только послушайте: «золотыми монетами берёзовой листвы платит осень за тёплые дни уходящему лету», «летит сентябрьский задорный гном верхом на серебристой паутинке», «ветер заводит заедающую граммофонную пластинку» — какие метафоры! Наверное, ты, Аля Мартова, много книжек читаешь?

Аля пожимала острыми плечами и смущённо накручивала кончик косы на палец. Что такое эти метафоры, она не знала. Писала так не красивости ради, а потому что видела на самом деле и монетки берёзовые, и крохотного гнома, и старинный граммофон — всамделишный, сломанный, принёс кто-то и оставил под деревом ветру на радость.

Мама переживала, что у Алечки нет подруг, но сама же предостерегала: не водись с неряхами, глупышками, невоспитанными девчонками. А с мальчишками тем более не играй, все они хулиганы. И вообще... скоро папе дадут квартиру в центре, вот там, вот тогда!..

В квартиру — светлую, просторную, трёхкомнатную — переехали в августе. Аля отчаянно грустила по старому дому со скрипучей ворчливой лестницей и чердаком, на котором тайно от всех гнездились изумрудные звёзды. Но папа сказал, что это всё глупости, и маме гораздо легче будет жить там, где не надо топить печку и греть воду для стирки. А мама, укачивая беспокойный пискливый кулёк, внутри которого прятался Алечкин новорождённый братик, порадовалась за дочь: в новой школе будут приличные дети, она непременно найдёт здесь друзей.

Как бы не так!

В первосентябрьский праздничный день Аля пришла на линейку с белыми бантами в косах. Но уже после первых выходных мама поняла, что из-за возни с младшим не успевает делать красивые причёски старшей. А в неловких ручонках самой Алечки косички получались кривоватыми. И решено было сделать дочке модную короткую стрижку. Но те самые «приличные» девочки в школе придумали, будто у новенькой нашли в волосах «вошек», оттого её и обкорнали.

— Вшивая, плешивая, — кричали ей вслед. — Облезлая мартышка, глупая обезьяна!

В дневнике у бывшей отличницы появились тройки — не было здесь доброй и терпеливой Нины Фёдоровны, учителя по всем предметам были разные, и каждый требовал ответов у доски, громких и чётких. Аля терялась и забывала даже то, что выучила назубок. С любимыми сочинениями и вовсе не ладилось, учительница русского и литературы требовала их писать по шаблону, без граммофонов и гномиков — вот скучища-то...

— Вшивая, сопливая, заразная, — обидчицы заметили её опухший покрасневший нос и то, как она мазнула по лицу кружевным манжетом, вытирая слёзы. — Плакса-вакса. Девочки, а давайте у неё портфель отберём и в окошко выкинем!

Школьная сумка плюхнулась на кучу мокрых — совсем не похожих уже на золотые монетки — берёзовых листьев. И тут же какой-то незнакомый мальчишка замахнулся над ней ногой, словно пнуть захотел, как футбольный мяч. Ох, а среди книжек и тетрадок — очки, вдруг разобьются! Аля вскарабкалась на подоконник и соскочила вниз. Невысоко, первый этаж, но упала она неловко, ушибла колено. Прихрамывая, шагнула к мальчишке:

— А ну, отдай!

— Твой, что ли, чемоданчик? — засмеялся он. — Забирай, мне чужого не надо. А чего ревёшь, обижают? У, ведьмы! — он погрозил в школьное окно крепко сжатым сухим кулачком.

— Девочек бить нельзя, иначе какой же ты рыцарь, — сказала Аля.

Мальчишка был рыцарем, без всяких сомнений, хотя его смешно надетая козырьком назад кепка вовсе не походила на крепкий шлем, а боевой конь и вовсе притворялся самым обыкновенным велосипедом.

— Я и без битья им такое устрою, что не посмеют больше к тебе лезть, — пообещал благородный рыцарь. — Как у тебя нога, сильно болит?

— Не-а, чуть-чуть только.

— Тогда... садись на багажник, поедем, я тебе такое покажу!

— А... что именно? — решила уточнить Аля, потому что мама предупреждала: ничего хорошего мальчишки показать не могут, у них одни глупости на уме.

— Место одно... где зимуют солнечные зайцы.

...Алла Юрьевна посмотрела на школьные окна без всякой грусти. Её, известного блогера, пригласили на беседу со старшеклассниками. Она хотела, как обычно, отказаться, но потом подумала — да ладно, столько лет прошло, и вообще... это может быть забавным, почему бы и нет. Только вот на заданный кем-то из ребят вопрос, а не хотела бы она вернуться в собственное детство, не нашлась, как ответить. Почувствовала себя снова той робкой девочкой у доски. Но ничего, справилась — перевела разговор на другую тему, вдохновенно читала стихи — и свои, и любимых великих поэтов.

— Аля! Мартова! — она вздрогнула, так неожиданно её окликнули. — Привет!

— Здравствуйте, — ответила вежливо, но сухо.

— Не узнала, что ли? Конечно, ты же у нас теперь звезда. Не помнишь одноклассников. А мы все твои видео смотрим, гордимся тобой.

— Серьёзно, гордитесь? — удивилась Алла Юрьевна.

Вроде бы это была та самая, что бросила за окно портфель. Или та, что громче всех кричала про лысую обезьяну?

— Вот одно из последних было — про буллинг в школе. Я аж плакала, так это у тебя проникновенно получилось. Какие же современные дети злые, жестокие! Мы такими не были. Ты ведь помнишь? У нас был очень дружный класс.

— Что?.. А, ну да... наверное. Простите... меня ждут, очень спешу.

— Кто ждёт-то, фанаты и поклонники?

Алла Юрьевна не ответила — в кармане её пальто запел телефон.

— Твоя лекция закончилась? Можно тебя уже встречать? Я по тебе соскучился за эти полтора часа, Мартышка! — звонившему позволялось звать её этим детским прозвищем, в его устах оно звучало как-то совершенно по-иному — ласково.

— Я тоже... очень по тебе соскучилась, мой Рыцарь!