Послеобеденный воздух — не чета утреннему, с его лёгкой огуречной свежестью и мурашками по голым локтям и икрам. К полудню ветры прекращают дуть и сворачиваются где-то на волжском берегу уютными клубками, словно набегавшиеся коты. Воздух, пропитанный солнечным мёдом, делается густым, вязким и сладковатым на вкус. Кажется — зачерпни его ложкой, и можно с ним пить чай, получше любого варенья.

Чай, впрочем, хорош и сам по себе. Не хочется даже оттенять его аромат холодком листика мяты и расцвечивать нездешней, южно-рыночной звёздочкой бадьяна. Залитые крутым кипятком крошечные зонтики — соцветия липы — отдают напитку всю яркую желтизну свою, всю жаркую сладость, всю целебную силу.

Пью крошечными глотками из большой толстостенной кружки с мультяшным жирафом — нестерпимо горячий липовый чай.

Останется много ещё для промозглых осенних и промороженных напрочь зимних бесконечных чернильно-тёмных вечеров этой высушенной в тени шуршащей тёпло-жёлтой чайной сладости.

— Липовый чай, — говорила когда-то бабушка, — от простуды лучшее лекарство.

От простуды, от больного горла, от высокой температуры, что накатывает душной волной и бьёт ледяными иголочками озноба. От подскочивших с чего-то вдруг (ничего же такого запретного не ела, на нервной почве, наверное) пугающих «сахаров». От онемевших до ватной неподвижности ног и дрожащих, не попадающих в буквы и цифры пальцев. От изматывающих панических атак.

Не сразу замечаю, как сгущаются тучи.

Дробной пляской по оконному стеклу ледяных бусин внезапного града, мелким цокотом торопливых чужих каблучков по асфальту, сердечным взволнованным быстрым ритмом — вечное «где-ты-где-ты-где-ты».

Где ты?..

Это я — дома, в тепле, в любимом кресле, с кружкой остывшего, но сохранившего медовый свой запах и солнечный вкус липового чая.

А ты…

Неужели всё ещё по улицам носишься под этими тучами, совершенно не летними, под сумасшедшим ветром, под градом, от которого никакой зонт не спасёт?

Вдох-выдох, вдох-выдох.

И — маленькими глотками, по капельке — липовый чай.

…Телефон, долго прежде молчавший, глушит уличный шум заливистой трелью.

Дотягиваюсь до трубки, принимаю звонок, сиплым голосом произношу:

— Где ты?

Липовый чай успокаивает лучше прописанных врачом таблеток. Ещё глоток — и занявшая было собою весь мир тревога отступает, делается далёкой, маленькой, ненастоящей. Липовой.

Умиротворяюще звучит в трубке родной голос:

— Я в такси, скоро буду дома. Не волнуйся, всё со мной хорошо… мама.