Когда стали уходить деревья, я ужасно испугалась. Да разве я одна? Мы все были в ужасе. Деревья, сначала молодые, а потом те, что постарше, раскачивались, выворачивали корни из почвы, медленно поднимались в небо и пропадали. Они устремлялись прочь от Земли в разные стороны, как маленькие ракеты, как пушинки одуванчика, оставляя планету голой.

На Земле усилились ветра, начались бури. Приближалась катастрофа. Никто не понимал, что делать.

Как и по всей стране, в нашем городе на деревья повесили инвентарные номера. Потом появились стальные тросы, цепи и бетонные блоки. Прикованные деревья качались, стремились ввысь, но не могли сдвинуться с места. По ночам хулиганы разбивали цепи. Хулиганы или спасители?

Мы во дворе все перезнакомились, потому что насмерть переругались. Одни кричали, что деревья погибнут, если не улетят, другие надеялись, что они останутся. Я надеялась. Мы их поливали — наши чахлые берёзки, тополя и ёлочки; мы скупили все удобрения, какие смогли найти. Мы рыхлили почву, включали классическую музыку, водили хороводы, обнимали деревья, но те только стонали и вытаскивали корни наружу.

Ночью ходили патрули, ловили людей, которые резали тросы и цепи. Иногда раздавались выстрелы.

Деревья, которые не улетели, в конце концов упали и засохли. Я не смогла их спасти. Мы не смогли. Стволы распилили и увезли. Соседи всё ещё ругались и обзывали друг друга, но без прежнего пыла. Мама звонила мне с дачи и рыдала: «Наши яблони, груши, сливы — все улетели! Ну хоть смородина осталась, малина. И лес ушёл, теперь видно до самого горизонта!»

Дома у меня рос лимон в горшке. Я купила его несколько лет назад и ждала, что он зацветёт и принесёт плоды. Я запретила себе думать, что с ним что-то случится.

— Ты ведь не дерево... Ты просто комнатный цветок, мой любимый, мой красавец. Я буду протирать твои листочки, ухаживать за тобой, ты такой милый, подрастёшь, и я пересажу тебя в горшок побольше, — успокаивала я свой лимон.

Трава и кустарники не улетали, и это внушало надежду. Я перестала даже мысленно говорить: «Лимонное дерево». Просто лимон, просто цветок.

Однажды вечером, вернувшись с работы, я увидела лимончик около закрытого окна. Он хотел уйти. Я посадила его обратно. Он отбивался веточками, выдирал корни из земли. Я плакала, гладила его и шептала: «Останься, там так холодно, пусто, а выше неба ещё холоднее, и нет воды, и Солнце жестокое!» Он вроде бы утих и снова устроился в горшке. Я полила его фильтрованной водой, целый вечер напевала песенки, говорила, как я его люблю, и на ночь поставила у кровати.

Утром в горшке его не оказалось. Я нашла лишь кучки земли по дороге к окну, несколько листьев там, где он протиснулся через приоткрытую форточку. И всё? Нет, не всё. На подоконнике лежали четыре крохотных зёрнышка... Так странно, ведь ни одного плода не было. Я закутала их в мокрую вату и положила в блюдце.

На экране ноутбука я вижу, как высаживают кусты и траву где только можно; как бушуют пыльные бури; как правительства бесконечно совещаются; как собираются толпы верующих; как учёные выдвигают гипотезы. Но я больше не боюсь. Мои лимонные зёрнышки проросли.